Диспансеризация

Глава 1

В свои прожитые годы я пришёл к выводу: мама, папа и государство, которого уже давно нет, – ошибались. Правду говорить нельзя! А особенно докторам.

Вообще от правды страданий много. Ну, к примеру, в детстве: натворил что-то, промолчи, а вдруг не узнают или сойдет, «это не я». Так нет же, в первых рядах: «Простите, это я сделал». Ну и понятно, за правду страдал. Когда без гостинцев, а когда и задница в полоску от ремня. В те далекие времена это часто практиковали.

Нельзя было предъявить свои права в организацию по защите прав детей. Вот и пользовались этим повсеместно несознательные родители.

В юности правда: гуляешь с девушкой, добиваешься того, чего тебе надо. Вроде добился. Думаешь, вот хорошо. Гормоны играть не будут, а значит, и прыщи пройдут. А она возьми и глупые вопросы задаёт: «А ты меня любишь? Ты на мне женишься?» Другой бы сказал: «Конечно, дорогая, обязательно, только давай сначала поживём вместе, притремся, чтобы потом не разводиться». И жил бы и пользовался всеми благами. А притираться можно и годами.

А я со своим воспитанием так не мог и отвечал: «Насчёт любви пока не знаю, надо подумать, но жениться точно пока не входит в мои планы». Выслушав такую правду, меня сразу посылали. Куда, я писать не буду. Сами знаете. Вот опять пострадал за правду.

И вместо интересного секса с девушкой приходилось исполнять этот акт по научению старших товарищей самостоятельно. А это, сами понимаете, не так романтично.

Ну ладно, юность пережил, были и такие, кого не парили вопросы про любовь и женитьбу. Им для здоровья и развлечения, и мне. Но тут другие засады бывают. Всякие болезни. Мне вроде повезло, только раз влип в такую историю. Но, по рассказам тех же старших товарищей, бывали и летальные исходы. И они тогда многозначительно говорили, мол, самому безопасней.

Ну тут каждый сам выбирает, рисковать или нет. Я рисковал.

Взрослая жизнь: вроде с сексом и любовью всё, определился. Работа, дом, семья. Не изменяю. Но не потому, что не хочется. Боюсь. И боюсь двух вещей: первое – не смогу соврать. Второе – заразы разной. Вот так праведником в страданиях и жил. А старшие товарищи жили по-другому. И красиво жили, скажу я вам. Я им завидовал.

Опять получаются страдания от этой правды.

Работа – это вообще отдельная история: мне пришлось менять ее часто. А все из-за чего, из-за правды. Косячат все, химичат тоже все, бухают тоже все. Но не признаются в этом по каждому поводу. Я же, дурак, накосячил – и к начальнику, вот, мол, косяк мой, готов понести наказание. И нес. Увольняли.

Нахимичил, вернее, приписал расходы. Ну прокатило же. Живи и радуйся. Им твои несколько тысяч по барабану. Нет, блин, выпили на корпоративе, и понесло. Простите, Христа ради. Грех на мне. И давай каяться. А утром похмелье и, по стандартной схеме, увольнение.

Меня жена уже дома попугаем перелетным стала звать. Это тот, что у Хазанова правду матку резал. А его за это передавали в разные места, чтоб избавиться от него.

Но я-то не попугай, от меня так просто не избавиться. Мы же с женой в одной квартире живем, однокомнатной. Как нам её делить? А убить она меня пока не решается. Хотя грозила много раз придушить подушкой ночью.

Ну, если честно, и я ей не раз грозил. А главное, за что? Мне хочется про рыбалку смотреть телек, а ей Мясникова подавай. Все про здоровье изучает. Черепахой стать хочет, 300 лет жить. Вот и ссоры у нас. Ну и по другим поводом тоже. То стульчак не поднял в сортире, то холодильник не закрыл, то ей холодно, а мне жарко. Как форточку делить?