Желания За…

Буква «З» на вывеске была изображена в виде змеи c высунутым раздвоенным языком. В конце надписи зияли три сквозных отверстия, словно какой-то меткий стрелок поставил многоточие. С наступлением темноты, когда надпись начинала светиться неоново-голубым светом, змея становилась зеленой.

Светящуюся вывеску «Желания За…» мало кто мог увидеть. Она украшала фасад мрачного заброшенного дома с темными, словно пустые глазницы, окнами. Дом располагался в лесистой местности, вдали от города. Днем он укрывался от глаз редкого путника густой тенью деревьев. Ночью же, когда неоновую вывеску было видно издали, в эти края никто бы не сунулся.

Лишь едва заметная, зарастающая папоротником, тропинка вела от старой грунтовой дороги к порогу странного дома. Но случайно набредший на нее человек поплутал бы по тропинке и вышел бы обратно на грунтовку. На дом нельзя было наткнуться случайно. Сюда можно было прийти целенаправленно. По персональному приглашению. В последнюю пятницу лета.

В эти дни дом оживал. В окнах зажигался свет, в большой гостиной начинала играть приятная музыка, и исполнялись самые заветные желания. По крайней мере, дарилась надежда, что эти желания исполнятся когда-то в обозримом будущем.

А давал эту надежду – Даритель – хозяин странного дома, импозантный мужчина, зрелого возраста. Черный-черный фрак, под стать его черным, не смотря на глубокие морщины на лице, не потревоженным сединой, волосам, и таким же черным глазам, сидел на Дарителе идеально. Стильная трость, на которую он опирался, оканчивалась круглым набалдашником, украшенным янтарем. В моменты, когда Даритель не сжимал набалдашник в своей крепкой ладони, в янтаре можно было различить фигурку змеи, свернувшейся буквой «З» и светящуюся таким же светом, как ее сородичка на вывеске.

Даритель был не единственным обитателем дома. Первым кого вы встречали, отворив скрипучую входную дверь, был низкорослый грузный мужчина с жуткой щетиной и неприятными чертами лица. Иногда он сам распахивал дверь перед гостями. Как правило, это было столь неожиданно, что гости, будь это хоть женщина, хоть мужчина, вскрикивали, и, отпрянув, чуть было не падали с крыльца. А случалось, что и падали.

Будь это дворец, грузного мужчину, пожалуй, можно было бы назвать дворецким. Но так как это был просто дом, ничего не остается, кроме как величать его Домовым.

В небольшом тускло-освещенном вестибюле Домовой принимал у гостей верхнюю одежду. На этом хорошие манеры, которыми он обладал, заканчивались.

«Иди туда!» – произносил Домовой грубым, хриплым голосом, указывая заскорузлым пальцем на обшарпанную дверь. Войдя в нее, вы, собственно, и оказывались в большой гостиной. Чаще всего здесь к вам и выходил Даритель. Когда же он задерживался, по какой-либо никому не известной причине, вас встречала стройная рыжеволосая красотка.

Изящные очки, приветливая белозубая улыбка, красивое платье и приятный голос кардинально отличали третью обитательницу дома от Домового. Даритель называл эту женщину Музой. Муза надевала на гостей черные маски, проводила их к столу, подавала напитки, иногда, когда просил Даритель, играла гостям на рояле, стоявшем здесь же в гостиной.

В эту пятницу Дом ожидал шестерых гостей. Гостей всегда было шестеро…