Дышать малиной

– У нас что, еще вещи во дворах сушат? – спросила бариста, поставив незнакомцу стакан горячего эспрессо.

– Заметно? – он с легким поклоном принял стакан.

– Еще как, – короткая грустная улыбка промелькнула на ее губа. – Такое давно не носят.

– Чем богат, – спокойно ответил мужчина и громко втянул аромат кофе, слегка расширив ноздри. – Спасибо.

– Не за что, конечно, но ты аккуратнее помогай, когда не просят, а то нарвешься, – проговорила девушка активно жестикулируя.

Он обратил внимание на ее длинные фигурно состриженные поблескивающие ногти, поверх которых был нанесен тонкий узор, напоминавший ему молодые кудри гороха.

– Красивые.

– Что?

– Ногти.

– О, – усмехнулась она. – Спасибо, а что больше ничего красивого нет?

– Лиса, – протянул он в ответ.

– Ладно, ухажер, спасибо, и давай уже куда-нибудь отсюда – всех клиентов мне распугаешь.

– Хорошо, – он сделал шаг в сторону. – Как зовут-то тебя?

– Может еще номер дать? – засмеялась она и, прислонив руку к груди, сказала. – На бейджике написано.

– Плохо вижу.

– Еще и слепой, а! – бариста покачала головой. – Слушай, не мое дело, но ведь молодой, здоровый и … вот так, – она провела рукой сверху вниз в его направлении.

– Проиграл.

– Правда, дуй уже отсюда. Клиентов распугаешь.

– Спасибо, – он еще раз отвесил небольшой поклон и пошел в сторону рынка, обняв двумя руками теплый бумажный стакан.

Девушка несколько минут смотрела в сторону очень быстро уходящего незнакомца, пока он не затерялся в обступающей его толпе прохожих.

Люди привычно для себя двигались по тротуарам от конечной остановки трамвая до своего дома, попутно заскакивая в ларьки и открытые палатки, в основном за продуктами. Кто-то праздно нагуливал оставшиеся до своей дневной нормы шаги, кто-то в приступе жары, распахивал одежду и приостанавливался, чтобы перевести дух. И все терлись краями одежды, иногда сталкивались, почти не смотрели друг на друга и обязательно поглядывали на толстые темные глядельца в своих ладонях.

Все сторонились и отводили взгляд от молодого человека, который очень быстро двигался, сторонился случайных касаний, и снисходительно обходил резко остановившихся у него на пути прохожих. Иногда он почти незаметно наклонялся в сторону некоторых из них, чуть видно расширял ноздри и сразу же резко одергивал голову в сторону и продолжал идти, близко прислоняя к лицу бумажный стаканчик, пока порыв еще холодного весеннего ветра не накрыл пылью всю улицу.

Полосатые тряпичные края навесов палаток встрепенулись, платья старушек резко прилипли к ногам, дутые куртки зашуршали будто раскрывающиеся купола парашютов. Поток людей на секунды замер, сопротивляясь сильному порыву ветра.

Человек в лохмотьях, как и все на рынке, замер на месте. Зажмурился и глубоко втянул воздух. Казалось, что он к чему-то прислушивается, но громко говорящий с самим собой высокий парень в обрезанных до колен штанах и со странными, очень похожими на фарфоровые, округлыми затычками в ушах, заставил его резко сойти с тротуара в закуток между палатками.

Здесь в относительной тишине он вновь закрыл глаза, постоял около секунды без движения, выронил пустой стакан и повернул голову в сторону. Будто влекомый чем-то невидимым, мужчина выскочил обратно на тротуар и, обступая прохожих, побрел сквозь нелепо пеструю толпу. На север. Против ветра.