Завеса Петербурга

Анна Воронина вздрогнула, когда пальцы скользнули по странной выпуклости на пергаменте. Реставрационная лаборатория Российской национальной библиотеки погрузилась в сумерки, а она, склонившись над рукописью XVII века, всё ещё пыталась разгадать загадку странных символов, проявившихся после химической обработки.

– Такого просто не может быть, – прошептала она, поправляя выбившиеся из небрежного пучка каштановые пряди. – Эти руны не соответствуют эпохе. Они выглядят древнее, намного древнее…

Приглушённый свет настольной лампы создавал вокруг неё островок теплого сияния среди царства книжной пыли и старинных манускриптов. За окном апрельский Петербург медленно погружался в синие сумерки, а подсвеченные куполы церквей и золотые шпили казались подвешенными между небом и землёй.

Анна потянулась к увеличительному стеклу, когда телефон завибрировал, заставив её поморщиться от резкого вторжения современности.

– Алло? Да, Марина Викторовна, я всё ещё здесь. Нет, я понимаю, что уже поздно, но этот манускрипт… он странный. Да-да, я запру всё как положено.

Она отложила телефон и снова склонилась над пергаментом. Странные символы словно мерцали в полутьме, выстраиваясь в непостижимые комбинации. Анна провела рукой над текстом – и на мгновение ей показалось, что руны светятся голубоватым светом.

– Господи, я слишком устала, – пробормотала она, откидываясь в кресле. – Теперь мне мерещится всякое.

Но когда она снова взглянула на страницу, руны определённо светились. Тусклое свечение, будто подсвеченное изнутри, пульсировало в такт её сердцебиению.

Анна резко отодвинула манускрипт и встала, опрокинув при этом чашку с остывшим чаем. Тёмная жидкость растеклась по столу, но каким-то чудом ни одна капля не попала на драгоценный пергамент.

– Это просто невозможно, – пробормотала она, наблюдая, как жидкость обтекает манускрипт, словно отталкиваемая невидимым барьером.

Через пятнадцать минут Анна уже запирала дверь лаборатории, осторожно неся в специальном контейнере загадочный манускрипт. Она не планировала забирать его домой – такое нарушение протокола могло стоить ей работы – но что-то подсказывало: оставлять рукопись в библиотеке сейчас опасно.

Прохладный весенний воздух на улице немного прояснил мысли. Анна глубоко вдохнула, пытаясь убедить себя в том, что всё происходящее можно объяснить рационально. Возможно, реактивы для реставрации вступили в какую-то необычную химическую реакцию с пигментами старинных чернил? Или её усталое воображение просто сыграло с ней злую шутку?

Но рядом с рациональными объяснениями в голове крутилась другая, неприятная мысль: "Что, если это нечто большее?"

Петербург вокруг неё жил своей обычной вечерней жизнью: туристы фотографировали достопримечательности, молодые пары неторопливо прогуливались вдоль набережных, таксисты сигналили в вечерних пробках. Привычный мир, полный привычных звуков и образов. Но сегодня Анне казалось, что за этой обыденной реальностью скрывается что-то ещё – нечто древнее и загадочное, наблюдающее за ней из-за тонкой завесы.

До ближайшей станции метро Анна решила пройти пешком, надеясь, что прогулка окончательно вернёт её к реальности. Мимо проходили люди, их лица сливались в пёструю, безликую массу. Фонари только начинали зажигаться, наполняя улицы янтарным светом.