Правда о Кощее

Тихо, словно тайна, наступил тёплый июньский вечер, нежно укрыв собой просторы волынской земли. Дремучие леса потянулись навстречу ласковым лучам заходящего солнца, купаясь в тёплой золотистой дымке, что стелилась над зелёными холмами и мирно спящими избами простых крестьянок.

Семнадцатилетняя Анна стояла посреди поля, зарывшись руками в плодородную землю. Её тонкие пальцы ловко выдирали сорняки среди ровных грядок сочной репы. Вышитая вручную белая рубаха едва прикрывала загорелое тело девушки, рукава были небрежно закатаны до локтей, открывая стройные руки, покрытые россыпью мелких капель пота. Маленькие бисеринки влаги струились по смуглому лицу Анны, румянец которого всё ярче разгорался от усилий и жарких лучей умирающего дня. Обжигающее солнце коснулось плеч нежданным поцелуем, заставляя девушку улыбнуться украдкой. Казалось, сама природа любовалась её работой, будто стремясь запечатлеть этот миг навсегда в своей памяти вечности.

– Анна, дитятко моё, помедленнее работай-то! – ласково позвала мать, Марфа, бережно рассыпая по зелёному ковру луга свежие душистые травы, собранные ею сегодня ранним утром. Солнце уже медленно склонялось к горизонту, заливая землю золотым вечерним светом, предвещающим скорое наступление ночи.

Девушка поднялась с колен, провела рукавом платья по влажному от пота лицу и внимательно осмотрела бесконечные просторы полей, плавно растворяющиеся вдали в густых зарослях древнего таинственного леса.

– Ещё чуть-чуть, матушка, – тихо ответила она, вновь наклоняясь над пучком колосьев пшеницы. – Нужно управиться до последнего луча солнца.

Но Марфа лишь устало улыбнулась уголками губ, понимая упорство дочери, которое давно стало частью её натуры. Она продолжала перебирать тонкие стебли цветов, ощущая аромат полыни и ромашки, смешанный с запахом тёплого летнего ветра.

И вдруг Анну словно ударило током – девушка резко распрямила спину и застывшим взглядом вперилась высоко вверх.

– Матушка… посмотри туда, – прошептала она дрогнувшим голосом, указывая рукой на удивительное зрелище в небе, озаряющее своим сиянием тихие сельские окрестности.

Над тёмной ширью леса внезапно прорезались яркие огненные линии, точно искрящиеся стреловидные молнии рассекли небосвод. Однако странностью веяло от этих звёзд-путешественниц: каждая оставляла за собой алый шлейф, словно сама небесная твердь истерзалась невиданными ранами, источающими кровь прямо перед глазами поражённой девушки.

Марфа вздрогнула, встала стремительно и гневно прошептала:

– Не смей смотреть!

Анна лишь сильнее прижала взгляд к небу, зачарованная пляской зловещих светил. Всё чаще летели они сквозь густые мглистые сумерки, оставляя после себя мерцающее багрово-красное сияние. Сердце вдруг забилось тревожнее обычного, появилось незнакомое, беспокойное ощущение – не страха, скорее любопытства и неясного узнавания, будто эти танцующие звезды открывают ей нечто глубоко спрятанное, потаённое и древнее.

Когда последние робкие лучи дневного светила наконец угасли вдали над вершинами густых лесов, затихла тишина вечера, ласково окутывая природу мягким покрывалом сумерек. Именно тогда Анна вместе с матерью неспешно отправились домой, погружённые в спокойную вечернюю прохладу. Их глазам предстала уютная деревянная избушка, озарённая тёплым сиянием лучины, которое струилось сквозь крохотные оконца, словно приветствуя усталых путников после долгого дня странствий.