Под знаком незаконнорожденных

Жанр: Литературоведение / Литература 20 века / Зарубежная классика

Автор

Страниц

110

Год

2025

Роман «Под знаком незаконнорожденных» (1947) является первым крупным произведением Владимира Набокова, написанным в Соединенных Штатах после его миграции из Франции в самый тяжелый этап его жизни. Этот труд выделяется для Набокова темой, в отличие от его привычных мотивов, и касается остросоциальной проблемы — жизни гения в условиях тоталитарного режима.

Сюжет раскрывает тяжелую судьбу выдающегося философа Адама Круга, который, теряя свою жену и оставаясь один с маленьким сыном, сталкивается с безжалостной диктатурой «эквилистов», людей, стремящихся любой ценой заставить его разделить их взгляды. Набоков акцентирует внимание на внутренней борьбе главного героя; как он пытается сохранить свои принципы и любовь к сыну, несмотря на усиливающееся давление со стороны режима. Сам автор подчеркивает, что ключевым в этом рассказе является «биение любящего сердца Круга», добавляя, что данное произведение стоит читать ради глубоких страниц о Давиде и его отце.

Книга выходит в новом переводе и дополнена предисловием Набокова, послесловием и комментарием переводчика. Также в ней содержатся дополнительные материалы, которые помогут читателям глубже понять замысел автора. Интересен тот факт, что к приложению прилагается расширенная версия первой главы, впервые представленная для печати по оригинальной рукописи, что позволяет ценителям литературы увидеть не только завершающий результат, но и живую эволюцию творческого процесса Набокова. Это издание станет важным вкладом в изучение наследия великого писателя и его взглядов на сложные вопросы человеческой жизни в условиях угнетения.

Читать бесплатно онлайн Под знаком незаконнорожденных - Владимир Набоков

Издательство CORPUS ®

* * *

Перевод посвящается памяти
Дмитрия Владимировича Набокова

Под знаком незаконнорожденных

Посвящаю моей жене

Предисловие

«Под знаком незаконнорожденных» стал моим первым романом, написанным в Америке, а произошло это спустя полдюжины лет после того, как мы приняли друг друга. Большая часть книги сочинялась в середине 1940-х годов, в особенно безоблачный и деятельный период моей жизни. Мое здоровье было отменным. Я выкуривал по четыре пачки папирос в день. Спал не меньше четырех-пяти часов, остаток ночи расхаживая с карандашом в руке по обшарпанной квартирке на Крейги-Сёркл, Кембридж (Массачусетс), где я жил этажом ниже старой леди с каменными ногами и выше молодой женщины со сверхчутким слухом. Ежедневно, не исключая воскресных дней, я проводил до десяти часов за изучением строения некоторых видов бабочек в лабораторном раю Гарвардского музея сравнительной зоологии, но трижды в неделю я оставался там лишь до полудня, а затем отрывал себя от микроскопа и камеры-люциды, чтобы отправиться в колледж Уэллсли (на трамвае и автобусе или на метро и поезде), где я преподавал студенткам русскую грамматику и литературу.

Роман был закончен теплой дождливой ночью, более или менее так, как описано в конце восемнадцатой главы. Мой добрый друг Эдмунд Уилсон прочитал машинописный текст и порекомендовал книгу Аллену Тейту, издавшему ее в «Holt’е» в 1947 году. Несмотря на то, что я был с головой погружен в другие труды, мне удалось расслышать глухой шлепок, произведенный ею. Похвалы, насколько я помню, прозвучали, кажется, только в двух еженедельниках – «Time» и «The New Yorker».

Термином «bend sinister» («левая перевязь») в геральдике называется полоса, проведенная с левой стороны герба (и по распространенному, но ложному представлению, отмечающая внебрачность происхождения). Такой выбор названия диктовался стремлением обратить внимание на абрис, нарушенный преломлением, на искажение в зеркале бытия, неверный поворот жизни, на левеющий (sinistral) и зловещий (sinister) мир. Недостаток названия в том, что оно может побудить серьезного читателя, ищущего в романах «общие идеи» и «человеческие ценности» (что во многом одно и то же), искать их в настоящей книге.

Немного найдется вещей более скучных, чем обсуждение общих идей, навязанных автором или читателем художественному произведению. Цель этого предисловия не в том, чтобы показать, что «Под знаком незаконнорожденных» относится или не относится к «серьезной литературе» (эвфемизм для обозначения мнимой глубины и всегда желанной банальности). Меня никогда не привлекало то, что зовется литературой социальных комментариев («великие книги» на журналистском и коммерческом жаргоне). Я не «искренний», я не «провокационный», я не «сатирический». Я не дидактик и не аллегорист. Политика и экономика, атомные бомбы, примитивные и абстрактные формы искусства, весь Восток целиком, симптомы «оттепели» в Советской России, Будущее Человечества и все такое прочее оставляют меня в высшей степени равнодушным. Как и в случае с моим «Приглашением на казнь», с которым у этой книги есть очевидное сходство, автоматическое сопоставление «Под знаком незаконнорожденных» с оригинальными сочинениями Кафки или с клишированными опусами Оруэлла доказывает лишь, что автомат не смог прочитать ни великого немецкого писателя, ни посредственного английского.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: