Все жанры Все авторы
Гений безответной любви - Марина Москвина

Гений безответной любви

Страниц

155

Год

2012

Марина Москвина - уникальный творец, чья искусственность обладает своей собственной энергией и мощью. Она мастерски переносит на страницы своих произведений весь спектр человеческих эмоций, особенно чувство счастья. Ее проза наполнена экстатической атмосферой, она черпает вдохновение из разных искусств, будь то цирк, клоунада или детский фольклор. Читая ее работы, как будто погружаешься в мир фантазий и чаплинского кино.

Книга "Гений безответной любви" - это поистине уникальное произведение искусства. Она не только смешная, но и ироничная, раскрывает перед читателем новые грани мудрости. Герои книги забывают о своих конфликтах и трагедиях, погружаясь в мир карнавального веселья. Книга делает невозможное - она помогает людям смеяться и плакать одновременно, открывая тайну философского камня.

"Гений безответной любви" - это не просто роман, это постоянно меняющееся произведение искусства. В 2001 году оно было выдвинуто на премию Букер, но с тех пор оно выросло и претерпело изменения, подобно жизни самого автора. Книга остается живой и актуальной даже после многих лет.

Читать бесплатно онлайн Гений безответной любви - Марина Москвина

Меня зовут Люся Мишадоттер. По паспорту я русская, хотя все мои родственнички – это какая-то адская смесь из индустанцев, удмуртов, кхмеров, каракалпаков, ненцев, коряков, маньчжуров, германошвейцарцев, парсов, белорусов, юкагиров, один каким-то шальным образом в эту компанию затесался гваделупец, – зато на редкость богато представлен маленький северный народ ыйе и евреи Израиля.

Причем все борются за то, чтоб я принадлежала именно к их ничем, собственно говоря, не выдающейся нации.

Я же считаю себя исключительно потомком гордых викингов. Отсюда это имя – Мишадоттер, что означает «дочь Миши». Это мой литературный псевдоним.

Ни для кого не секрет, что я стану великой писательницей. Я напишу роман, какой никто никогда не писал, да и не мог написать. Я напишу книгу о своей жизни.

Мне только все некогда засесть. Жизнь меня страшно увлекает, вот в чем беда. Лишь когда судьба начинает катиться под откос или небо разверзается над моей головой, я иду к письменному столу, разгребаю завалы, мочу тряпочку, тщательно вытираю пыль со стола, включаю обогреватель, сажусь и на чистом листе бумаги, трепеща, большими печатными буквами вывожу синей шариковой ручкой:

«УТОПЛЕННИК»

А внизу помельче:

«роман»

Потом идет эпиграф:

«И лишь когда он утонул, лицо его приобрело спокойное и дружелюбное выражение…»

Из подслушанного разговора

Катастроф у меня, слава богу, навалом. Неслыханные потрясения, чудовищные неудачи, сокрушительные несчастья, новые и новые аварии то и дело обрушиваются на меня. Другой великий писатель на моем месте был бы раздавлен жизнью, впал в черную меланхолию и на этой почве давно бы разразился «Утопленником» да еще создал одноименную пьесу для радиопостановки.

Я же, бедолага, все время выруливаю. Минуту назад кругом расстилалась выжженная пустыня и громоздились голые бесплодные скалы, ни тени любви, ни намека, телефон молчит, нигде никакого интересного мероприятия, на улице минус двадцать градусов: либо иди вешайся, либо садись пиши книгу.

Это великий миг, когда мир – так мне кажется – смотрит на меня с надеждой. Доктор Фауст бы ахнул, сам Вольфганг Гете закачался бы, узнай, к какому мгновенью обращаюсь я с мольбой остановиться.

Но именно в этот момент, практически полностью в безвоздушном пространстве, на пике тоски жизнь снова начинает подавать признаки жизни, и вот я уже затылком, каждым своим позвонком чувствую ее дыхание, ее сердцебиение, ее кровообращение… Какой идиот станет в этом случае безвылазно сидеть дома, а не жить, жить и еще раз жить на полную катушку?!

Так я сидела однажды за письменным столом, уставившись в окно – там пара ворон одиноко парила в небе. Я мирно ждала, когда меня осенит первая фраза. Ни в коем случае нельзя недооценивать ее значение, когда пишешь роман. Это как вдох, как первый крик ребенка. Если тебе удалось начать – расслабься и радуйся, Бог довершит остальное. Но уж начать-то, черт побери, начни!

А то я тут еду в метро, подходит ко мне человек – очень гладко выбритый – и говорит:

– Вы не поможете мне кончить?

– А вы уже начали? – спросила я его, сдвинув брови.

Он посмотрел на меня как будто я чокнутая. И всю дорогу делал вид, что между нами не произошло столь жизненно важного философского разговора.

А впрочем, было бы неплохо, если бы и Бог тоже начал. Чтоб самому вообще не делать никаких усилий. В общем, мысли у меня были заняты тем, что я опубликую эту вещь в журнале «Дружба народов», поскольку в ней зашумит листвой мое исполинское генеалогическое древо – иными словами, вовсю будет тусоваться моя непутевая, честолюбивая, свихнувшаяся на своих национальных распрях и религиозных предрассудках родня, включая, разумеется, абхаза Колю Гублию, хоть он мне седьмая вода на киселе, – вечно бухого, с завидным здоровьем, живущего по непонятным никому причинам под солнечным небом Гваделупы.

Вам может понравиться: