Вальсирующая

Автор

Страниц

Год

2020

Марина Москвина - один из самых талантливых современных писателей. Ее романы "Крио" и "Гений безответной любви" вызывают огромный интерес у читателей. Они погружают в мир возможностей и эмоций, которые заставляют задуматься о смысле существования.

Кроме того, Марина Москвина известна своими сборниками "Моя собака любит джаз" и "Между нами только ночь". В них она исследует темы любви, утраты и истинной дружбы, представляя нам незабываемых персонажей и их сложные отношения.

Но это еще не все. В ее новой книге, она представляет две новые повести - "Вальсирующая" и "Глория Мунди". В них Москвина продолжает свои эксперименты с разными жанрами и стилями, создавая занимательные и интригующие истории.

Однако, самой знаменитой и признанной литературной работой Марины Москвиной является роман "Дни трепета". Эта книга стала настоящим культовым явлением, завоевав сердца миллионов читателей по всему миру. Она переносит нас в мир магии и загадок, раскрывая сложные отношения между героями и заставляя задуматься о непредсказуемости судьбы.

Вся проза Марины Москвиной отличается остроумием и глубиной. В ее работах мы находим и вечность, и повседневность, и реальность, и фантастическое. Ее книги по-настоящему захватывают, они заставляют нас смеяться в самый неподходящий момент, но и приносят грусть в самый яркий праздник. Но, несмотря на все тяготы земной жизни, в ее книгах всегда присутствует парадоксальная радость бытия. Неудивительно, что они стали настоящими шедеврами современной литературы и завоевали множество литературных наград и престижных призов.

Читать бесплатно онлайн Вальсирующая - Марина Москвина

Вальсирующая

Только что прошел ливень, и вода еще потоками стекала с крыши по жестяному желобу в переполненную бочку, нам ее присоветовала купить у проезжих шаромыжников соседка Женечка, жена Генки-милиционера: бежит вдоль забора, кричит: “Искра, Маруся, бочки привезли, такая нужная вещь, ну прямо без нее никуда…”

Надо было видеть наши с мамой недоуменные лица, когда мы эту бочку подкатили к нашему крыльцу и мама сказала, немного поостыв: я знаю, что делать с этой бочкой, в ней будет сидеть твой отец, как Диоген.

С веток и листьев капала вода, шевелилась, теплилась, струилась по канаве под мосточком, сооруженным давно когда-то плотником Пал Иванычем, он тогда еще нам построил дровяник, деревянную “душевую”, куда, конечно, никто не собирался проводить никакого душа, и туалет из сосновой доски с двумя очками, где за тридцать лет никто и никогда не сиживал… плечом к плечу.

Зато единственное ведро с компостом, выстеленное по дну мясистым лопухом, под насмешливые комментарии картофельного человека Афанасия, гибнущего в неравной борьбе с колорадским жуком (“Лёха, ты что там – клад ищешь?”), всегда выносил Лёшик и закапывал под забором:

– Почему содержимое этого ведра, – задумчиво спрашивал он порой, – закапываю всегда я, а больше – никто и никогда?

Сынок с юных лет отзывался беспечно:

– Потому что тебе это интересно!

– Да. Мне интересно, – Лёша говорил. – Но я этот интерес вызываю в себе искусственно и всячески его подогреваю, думаю, что там, в этой яме, может быть, найду оружие с времен войны или флаг партизанский…

Я тогда Лёшика очень ревновала к одной самодеятельной артистке: завороженная его талантом, она взялась похаживать к нему в мастерскую, резать засучив рукава колбасу на вернисажах в его рубашке, и в один прекрасный день Лёша мне признался, что-де у него есть знакомая девушка-мим (а то я не знала!), так вот, она будет у него на выставке среди сшитых мной даблоидов фланировать совершенно голой.

Где-то я уже писала об этой его симпатии, драматизируя мои страдания, умалчивая о том, что когда разжигала печку в Уваровке, мне попался газетный обрывок с ее портретом. Ослепленная яростью, я собралась изорвать его в клочья, но вдруг осознала, что каналья, прикрыв глаза, с блаженной улыбкой сидит в позе созерцания – так Будда в роще между Гаей и Урувиллой сидел под деревом бодхи, наслаждаясь светом обретенного Всеведения.

Не то чтобы я преисполнилась почтением к ее великосвятости, врать не стану. Но что мне было делать с этим портретом? Бросить в горящую печь? А оригинал оттаскать за волосья, следуя пылким возлюбленным Пикассо? Однако плутовка предусмотрительно была острижена под ноль, что делало невозможной праведную битву.

Искра меня поддерживала со всех сторон, подставляла дружеское плечо, ей и самой вечно приходилось быть начеку, Галактион до сих пор, на своем девятом десятке, – катастрофический любимец женщин. Однажды мать моя, она работала на телевидении, попросила Галактиона (у него была шикарная бирюзовая “Волга” с серебряным оленем) привезти на студию артистку Элину Быстрицкую.

По мягкой повадке и глубоко проникающему взгляду с поволокой звезда экрана мигом поняла, что этот парень не простой возничий. Он ждал ее в гостиной, пока она не спеша наводила марафет, отвез на студию, ну а потом, говорил мне загадочно, когда Искры уже не было на свете, мы долгое время

Продолжить чтение

Вам может понравиться: