Воздух окутывал плотным, тяжёлым одеялом. Давил. Душил. Стискивал в липких, влажноватых объятиях. Не помогала даже система кондиционирования, которая уже начинала барахлить. Да и зачем она уже нужна – все равно бункер в скором времени превратится в одну огромную печь крематория, в склеп, в котором, в удушливом жару, задохнутся последние двести человек.
Антон закрыл крышку портативного компьютера. Провел по лбу тыльной стороной ладони, стирая испарину. В голове мутилось. Тело наливалось противной свинцовой тяжестью. Хотелось зевать. Не хотелось двигаться. Что хуже всего, мысли путались и мешались в голове. А, ведь, он был уже так близок к цели. Работа летела к концу. Оставалось только завершить код и приступать к воплощению замысла. Как же хотелось, чтобы все поскорее кончилось. Провонявшая потом майка липла к исхудавшему ссутуленому телу. Так же и штаны. Босые ноги – это были ступни не тридцатилетнего мужчины, а мальчика-подростка, – касались гладкого бетонного пола, давно уже утратившего приятную прохладу. Все вокруг пронизывало удушливое, вязкое, влажное тепло, провонявшее человеческими телами и их выделениями, и грязной одеждой.
А на поверхности свирепствовал жар умирающего Солнца. Словно люди, оно ощущало неотвратимость приближающейся гибели. Словно люди, из последних жалких сил боролось с отчаянием и кричало, надрывно выло, исторгая волны убийственного красного жара, тщетно взывая о помощи и милосердии.
Раздался скрип пружин. Тихий полувздох, полустон.
Аня.
Антон повернулся к ней. Призрак. Тень человека…и, наверное, когда-то можно было бы сказать, красивого человека. Как могло бы быть. Спутанные светлые волосы, липнущие к бледному, обтянутому кожей, точно рисовой бумагой, черепу. Тонкие, бледные, сухие губы. Рубашка, липнущая к костлявому телу, распахнутая на груди. Раньше такой вид сочли бы вызывающим, или бесстыдным… Но теперь уже было не до условностей. Иссохшая грудь едва вздымалась, исторгая отрывистые хрипы. Голые ноги, тощие бедра, обтянутые кожей колени, напоминали тонкие ветви сухого дерева, так же как и руки…это были руки скелета, по насмешливой случайности, ещё живого.
Антон мучительно медленно протянул руку к термосу с водой. С напрягом придвинул к себе. Медленно, медленно, напрягая последние силы, встряхнул. Внутри соблазнительно булькнуло. Вода. Даже ещё прохладная. Ане должно хватить. А ему хватит и губы смочить до следующего пайка.
Вода в бункере кончалась. То, что удавалось собрать из конденсаторов, было катастрофически мало.
Но это уже никого не волновало.
Антон с усилием встал. Взял железную кружку, и налил воды на донышко. Сухое горло горело. Инстинкт бешеным зверем вцепился в него. Он едва подавил импульс сделать глоток.
Он подошёл к кровати, на которой бессильно, сломанной куклой лежала Аня, и, приподняв ей голову, дал воды.
Девушка немного ожила.
Облизав губы, она хрипло спросила:
– Не спал?
У Антона были силы только покачать головой.
Аня бессильно опустила голову на мокрую от пота подушку.
– Ты умрёшь раньше всех.
– Мне нельзя, – тихо сказал Антон, не узнавая своего голоса. – Я должен закончить работу.
– Твоя модель?
Антон кивнул.
– Ты как одержимый, – тихо сказала она. То, что некогда было ее лицом исказило что-то, что можно было бы назвать улыбкой. Антону это нравилось. Голубые глаза Ани тогда наполнялись светом, и она становилась красивее. – Пытаешься докопаться до сути мироздания. А мы все равно все умрем. Зачем?
