Бег по лезвию прошлого

Всегда пахло озоном. Резкий, электрический запах, впитывающийся в кожу, въедающийся в волосы, становящийся частью тебя, как отпечатки пальцев или шрам от старого ранения. Кайлер вышел из временного вихря, и его ноги, привыкшие к качке несуществующей палубы, твердо встали на шероховатый, прохладный пол приёмной камеры. Слух, оглушённый немыслимым гулом межвременья, постепенно возвращался, и его заполнило тихое шипение систем охлаждения и ровный гул энергии, питающей хроно-архитектуру базы.

«База» – это было слишком громко сказано. «Улей» подходило куда лучше. Секретная, разросшаяся как раковая опухоль в складках пространства-времени, сеть тоннелей, залов и камер, где время текло иначе, подчиняясь не законам физики, а прихотям её создателей и обитателей. Здесь собирались такие, как он. Наемники. Специалисты по нестандартным ситуациям. Хроно-призраки. В официальных, засекреченных под завязку документах их деятельность называлась «хроно-стабилизацией». В кругу своих – «очисткой аномалий». А на своём внутреннем, уставшем от всего языке Кайлер называл это «грязной работой на стыке мигов».

Он сделал шаг, и тяжелый бронекостюм, покрытый шрамами от энергетических разрядов и микровременных сдвигов, отозвался глухим лязгом. Шлем с шипением втянулся в наплечники, открыв лицо – лицо мужчины на пятом десятке, с кожей, испещренной сетью мелких морщин у глаз, и взглядом, в котором застыла усталость век. Он провел рукой по щеке, ощущая колючую щетину. Во время прыжков он всегда забывал бриться. Казалось, что бритва – это атрибут стабильного, линейного времени, которого в его жизни не было уже много лет.

Дверь камеры отъехала в сторону, пропуская его в дебритационный отсек. Здесь воздух был другим – стерильным, пахло антисептиком и остывшим металлом. Автоматические манипуляторы, шелестя, выдвинулись из стен и начали отсоединять элементы брони, проверять показатели витальных систем, сканировать его тело на предмет временных контаминантов. Кайлер стоял неподвижно, привыкший к этому ритуалу. Он был живым инструментом, и его точили после каждой работы.

– Кайлер, идентификация подтверждена, – проговорил бесстрастный голос коммуникатора. – Миссия «Кандагарский сфинкс» завершена. Цель элиминирована до момента осознания технологии временного маневра. Хронологический резонанс – в пределах допустимой нормы. Поздравляю.

Он не ответил. Не было в этом ничего такого, что заслуживало бы поздравлений. Ещё одно имя вычеркнуто из списка живых. Ещё один потенциальный парадокс предотвращен. Мир, вернее, его хрупкая временная ткань, снова спасен. Иногда ему казалось, что он работает санитаром в лепрозории бесконечности, отсекая гниющие участки, чтобы болезнь не расползлась дальше.

Процедура завершилась. Манипуляторы убрались в стены. Кайлер вышел из отсека в главный коридор Улья. Стены здесь были лишены украшений, лишь мерцающие светящиеся линии указывали направление. Изредка встречались другие операторы – молчаливые тени в броне, с лицами, закрытыми шлемами или же с такими же пустыми, как у него, глазами. Они не здоровались. Здесь не было места для ритуалов. Каждый был островом в море не-времени.

Его личные апартаменты были стандартной ячейкой: каюта-кубрик, совмещенная с арсеналом и аналитическим центром. Минимум мебели, максимум функциональности. На столе, отлитом заодно со стеной, мигал значок входящего сообщения. От Алисы.