Конь серый

© Александр Лобин, 2019

ISBN 978-5-0050-9338-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

29 Мая.

Вчера вечером приехал в Петербург. На день раньше, чем планировал. Никого не стал извещать, хотел приватно решить свои лечебные дела, а заодно спокойно посмотреть на здешнюю публику.

По первому впечатлению Питер все тот же: вода и гранит, дома и проспекты, звон трамваев и крики газетчиков. Но люди стали выглядеть как-то иначе. Я не сразу понял, в чем дело, только в трамвае обратил внимание, как все усреднились. Мундиры носят только военные и милиция. Чиновники, студенты, гимназисты и все прочие ходят в пиджаках и косоворотках. Дамы больше не украшают себя перьями и вуалями, совсем не видно драгоценностей и мехов. Меньше ездят на извозчиках, но ловко толкаются в трамваях.

Посмотрел бы на это Каляев, вот бы порадовался. Прежняя роскошь напоказ его особенно бесила.

Но некоторые блузки на редкость воздушные, даже в Париже такого не видел.

Проходил до обеда, устал и замерз. Ветер с Невы беспощадный. Обедал для пробы в общественной столовой. Забавно придумано: платишь в кассе за целый обед, получаешь талончик и отдаешь подавальщице. Приносят сразу все на одном подносе, на нем же полагается оставлять грязную посуду. Курить нельзя и водки нет. То есть, действительно нет, по лицам видно. Взял горячего чаю. Ближе к вечеру схожу на Лиговку, там, говорят, веселее.

Вывод такой, что я, оказывается, вовсе позабыл Россию. Хотя и приезжаю из своего Вильно по крайней мере раз в три месяца. Но поездки мои согласованы по часам и хорошо, если с друзьями удается спокойно поговорить. Когда я вообще последний раз ходил по Невскому? Именно ходил, а не мчался в авто или кузове грузовика? Уже и не вспомнить.

В гостинице «Дрезден» паровое отопление и стены обшиты лакированной фанэрой. Номер совсем маленький, зато он угловой на третьем этаже и я могу видеть сразу две улицы.

30 мая.

Утром набрался духу дойти до профессора П-го. Он долго щупал мой бок, трогал шрамы, смотрел анализы и снимки – выполнил весь медицинский ритуал. Долго говорил о достижениях современной медицины, советовал ехать в Берн. Узнав, что я только что оттуда, начал нести ободряющую невнятицу. Но я был настойчив и выяснил:

а) оснований опасаться за свою жизнь у меня нет ни малейших, современная медицина это лечит,

б) есть время до осени, потом надо решать с операцией,

в) после операции я стану почти инвалидом, живущим от одного приема морфия до другого,

г) в таком виде я смогу существовать еще долго.

Вот так. В моем теле завелась зверушка, маленькая серая крыса, которая роет себе норку и так питается. Когда же она вырастет, меня нынешнего – сильного, твердого, имеющего свою цель – не станет. Независимо от того, буду я оперироваться или нет.

Пока сидел в приемной наслушался сплетен и слухов. Узнал, сколько стоит сделать вид на жительство, цены на разные виды спирта, чем разбавляют молоко в потребкооперации, почему Петросовет не хочет закупать новые трамваи в Германии и многие другие ценнейшие сведения.

* * * *

Вечером никуда не пошел. Погода испортилась окончательно, навалилась хандра, и я решил просто посмотреть в окно, благо вид из него превосходный. Посчитал количество пронесшихся мимо авто, просмотрел несколько пикантных мизансцен с участием скромно одетых дамочек и развязных молодых людей, вычислил в толпе сутенеров и торговцев кокаином. Вальяжно проследовали внутрь два господина в длинных американских плащах. Если эти не из полиции, то я учитель танцев. В удачное местечко я попал!