Ночные смены в закусочной у Кодика.
Он говорил что-то о детях, о праздниках, о… душах аниматроников.
Детектив почувствовал, как по спине пробегает ледяной пот. Горло сдавило, стало трудно дышать. Его сердце бешено колотилось в груди, отбивая похоронный марш. Детектив с ужасом понял, что этот человек – тот самый маньяк, о котором шла речь в объявлениях о пропавших детях, и что он сам, кажется, приблизился к нему слишком близко.
На экране мужчина в фиолетовой униформе корчился перед чем-то невидимым, его движения были неестественными и дергаными, словно им управляла некая злая сила. Его голос, искаженный помехами, вырывался из динамиков, произнося жуткие слова на языке, который детектив никогда не слышал. Он поднимал над головой окровавленный нож, его лезвие тускло поблескивало в свете единственной лампы.
Детектив, затаив дыхание, замер, словно парализованный. Он не мог отвести взгляд от экрана, хотя каждая клеточка его тела кричала о необходимости бежать. Желудок скрутило от отвращения и ужаса. Он чувствовал, что то, что он видит, оскверняет его душу, проникает под кожу, оставляя на ней липкий налет страха. В ноздри ударил резкий запах, смесь хлорки и чего-то гнилостного, вызывающего тошноту.
Внезапно изображение на экране замерцало, превращаясь в хаотичный калейдоскоп из белых и черных полос. Магнитофон затрещал и затих, словно захлебнулся в собственной тьме. Энергия кончилась. Комната погрузилась в кромешную тьму, такую густую и плотную, что, казалось, ее можно было потрогать руками.
Детектив застыл, словно вкопанный в землю, его чувства обострились до предела. Он слышал только бешеное биение собственного сердца и гулкий звон в ушах. Воздух вокруг него стал тяжелым, спертым, словно кто-то выкачал из него весь кислород.
Шаги.
Медленные, тяжёлые шаги за дверью. Каждый шаг отдавался болезненным толчком в его груди. Он слышал, как поскрипывает половица, как что-то шуршит в углу, как тяжело дышит… что-то.
Детектив забился в угол кладовки, сжимая в руке кассету, словно это был его единственный талисман, последняя связь с реальностью. Его пальцы судорожно впились в пластик, оставляя на нем влажные следы пота. Он закрыл глаза, пытаясь обуздать панику, но она, словно дикий зверь, рвалась на свободу, царапая ему изнутри.
Дверь кладовки с протяжным, невыносимым скрипом отворилась. Скрип резал слух, словно лезвие ножа, проникая прямо в мозг.
В проёме показался силуэт Хика. Он был огромен, его фигура занимала почти весь дверной проем. Его светящиеся глаза горели в темноте, как два уголька ада, как глаза хищника, загнавшего жертву в угол. Он ощущал на себе его взгляд, прожигающий его насквозь, ощущал его злобу, его голод.
Запах.
Детектив почувствовал тошнотворный запах гнили, смешанный с чем-то металлическим, напоминающим запах крови и машинного масла. Запах был настолько сильным, что, казалось, он мог его потрогать, словно это был не просто запах, а осязаемая субстанция. Этот запах проникал в его легкие, отравляя его кровь, парализуя его волю.
Детектив зажмурился, готовясь к худшему. Он ждал удара, ждал боли, ждал смерти. Он ощущал присутствие Хика совсем рядом, чувствовал его горячее дыхание на своей шее.
Но вместо ожидаемого нападения он услышал шёпот, исходящий будто отовсюду, шепот, проникающий прямо в его разум, минуя уши. Шепот был тихим и хриплым, словно его произносил кто-то, кто долго молчал.
