Соната живых мертвецов

Дюк, с усилием повернул ключ и замок издал хриплый щелчок, пробудившись от долгого сна. Плотная стопка извещений и мелких газет, заткнутых в щель, расправились и с бумажным звуком накрыли бетонный пол, как только дверь отворилась и вместо торжественного приветствия и звуков фанфар, в нос ударил спертый запах.

– Твой дед, что, умер прямо здесь? – спросила Николь, натягивая на лицо ворот футболки с красноречивой надписью: «Работаю, чтобы моя собака могла жить лучше»

– Ага, прикинь! – ответил Дюк.

– Тогда я подожду снаружи.

Дюк Картер посмотрел на девушку с недоумением.

– Что? – спросила она.

Он играючи дотронулся пальцем до ее лба и добавил: – Опять попалась.

Девушка на несколько секунду замерла и сощурив глаза, разглядывала лицо Дюка.

– Еще бы, – хмыкнула девушка. – Видел бы ты себя сейчас. – Она шлепнула парня по заднице и добавила: – Ты не Джон Уик, детка.

– Но ты все же мне поверила, – ответил Дюк, внутренне радуясь, что ему снова удалось разыграть девушку. – Нельзя быть такой доверчивой.

– А мне нравится. У всего есть обратная сторона.

– И какая у тебя?

– Мне легко удается ладить с людьми. Даже если я скажу что-то такое, что им не понравится, никто не станет на меня сердиться. – И для большей убедительности, принялась, что есть силы охаживать его зад.

– Эй, хорош! – отозвался Дюк, забежав на порог квартиры, в попытке укрыться от наказания.

– А вот и нет.

Николь представила, как под джинсами краснеют упругие ягодицы, и эта мысль ей понравилась. Сегодня вечером, она выжмет из него все соки.

Мало кто из парней, из тех, с кем довелось встречаться раньше, смогли выдержать ее неудержимую и необузданную страсть. Как она любила повторять, все дело в горячей итальянской крови, которая передалась ей от матери. Она то и занесла ее в Лос-Анджелес. А вот Дюку Картеру, широкоплечему парню из Пайпстона, это было в новинку, и он с интересом окунался в мир, который открывала для него Николь.

Дюк нажал на выключатель и две лампы из трех замерцали в предсмертном припадке, потрескивая и дребезжа. Лицо Николь скривилось болезненной гримасой, и она зажмурилась.

– Дюк, выруби это дерьмо! Ещё немного и меня стошнит.

Дюк ухмыльнулся, но послушно щелкнул по кнопке.

– Все равно ничего интересного, – заключил он, углубляясь внутрь квартиры.

Коридор представлял из себя пустой прямоугольник или скажем тоннель, связывающий большой и ужасный мир, с миром, что оставил после себя человек, известный всем как Л. В.

– Ты вообще в курсе, кем был твой дедушка? – спросила Николь, уцепившись за край футболки Дюка и следуя за ним по пятам.

– Угу, – протянул Дюк. – Сколько ещё, мне придется это повторить?

– Как можно не знать Л. В.?

– Музыка никогда не была моей сильной стороной. Вот если бы ты спросила, кто такой Персик из Джорджии?

– Типичный американец, – усмехнулась Николь. – Похоже, талант деда обошел тебя за сотни миль стороной.

– Только потому, что какой-то неизвестный вписал в завещание мое имя, ещё не делает меня внуком.

– Бла-бла-бла, – передразнила Николь. – Сказал человек, которому не терпится получить чужие деньги. Вы, парни, так узко мыслите!

– Тебе же нравится. – Дюк остановился и почувствовал, как две упругих груди уперлись в спину. Нью-Йорк и Лос-Анджелес, – подумал он и улыбнулся. Надо бы запомнить. А ещё лучше, придумать, как бы поудачнее упаковать шутку и подать в самый подходящий момент. Может, когда они будут в постели, то скажет, что ещё никогда не бывал одновременно в двух городах. Полная хрень! Она может подумать, что он намекает на кое-что другое.