Мать. На дне. Пересказ на английском языке с параллельным переводом

Редактор Ричард Грант

ISBN 978-5-0068-6312-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

In the dusty, smoke-choked factory district of a provincial Russian town, Pelageya Nilovna lived in a small wooden house that leaned against the high board fence of the ironworks.

В пыльном, пропитанном дымом фабричном районе провинциального русского города Пелагея Ниловна жила в маленьком деревянном домике, прижавшемся к высокому забору литейного завода.

She was forty years old, broad-shouldered, heavy, with a face scarred by smallpox and eyes that had long ago lost their brightness.

Ей было сорок лет, она была широкоплечей, тяжелой, с лицом, изуродованным оспой, и глазами, давно потерявшими блеск.

Every morning she woke before the factory whistle, lit the samovar, and prepared kasha for her husband, Mikhail Vlasov, a hulking blacksmith whose fists were quicker than his words.

Каждое утро она вставала до фабричного гудка, зажигала самовар и готовила кашу для мужа – Михаила Власова, тучного кузнеца, у которого кулаки действовали быстрее, чем слова.

He came home drunk, cursed the world, and beat her until she learned to move silently, to breathe without sound.

Он приходил домой пьяным, проклинал весь свет и бил её, пока она не научилась двигаться бесшумно и дышать без звука.

Their son, Pavel, grew up watching this, his small face tight, his fists clenched even in sleep.

Их сын Павел рос, наблюдая за этим, с напряжённым лицом и сжатыми кулаками даже во сне.

Pavel was different.

Павел был другим.

Tall, thin, with his mother’s dark eyes but a mouth set hard like his father’s, he worked at the same factory, turning bolts on a lathe.

Высокий, худой, с тёмными глазами матери, но с жёстко сжатыми губами отца, он работал на той же фабрике, точил болты на токарном станке.

He spoke little, read much – books borrowed from a crippled typesetter named Andrey.

Он мало говорил, но много читал – книги, одолженные у калеки-наборщика по имени Андрей.

When Mikhail died of drink and rage one winter night, the house grew quieter.

Когда Михаил умер от пьянства и ярости одной зимней ночью, дом стал тише.

Pelageya scrubbed floors for the foreman’s wife to keep bread on the table, and Pavel brought home every kopeck, stacking them in a tin box under the icon.

Пелагея мыла полы у жены мастера, чтобы было на хлеб, а Павел приносил домой каждую копейку и складывал их в жестяную коробку под иконой.

One spring evening, Pavel came in with a bundle wrapped in newspaper.

Одним весенним вечером Павел вошёл с узлом, завернутым в газету.

He unwrapped it carefully: a stack of thin pamphlets, the ink still wet.

Он осторожно развернул его: стопка тонких листовок, с ещё влажной типографской краской.

«Mother,» he said, «these are for the men.»

«Мама, – сказал он, – это для рабочих.»

She stared at the words she could not read – Down with the Tsar! Long live the working people! – and felt fear crawl up her spine like cold water.

Она смотрела на слова, которых не могла прочесть – «Долой царя! Да здравствует трудовой народ!» – и почувствовала, как страх ползёт по спине, словно холодная вода.

That night she lay awake listening to the factory hum beyond the wall and to her son breathing steady in the next room.

В ту ночь она долго не спала, слушая гул фабрики за стеной и ровное дыхание сына в соседней комнате.