Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского

Автор

Страниц

Год

2010

Книга Якова Гордина – открывает перед читателем уникальное творчество Иосифа Бродского, раскрывая воспоминания, которые были собраны и написаны в период последних двадцати лет. Это драгоценное литературное сокровище, содержащее не только знание об увлекательном пути Бродского, начиная с момента его ареста, заключения и ссылки, но и анализ его собственного мировоззрения, понимания смысла его творчества и отношения к основным принципам человеческого бытия.

Оригинальная публикация этой книги была осуществлена поэтом самим в 1989 году, и получила его одобрение. Тем не менее, предлагаемый сейчас читателю вариант раскрывает гораздо более широкий период времени, начиная с 1957 года, когда автор познакомился с Иосифом Бродским, и до середины 1990-х годов. Эссе, включенные в эту книгу, глубоко анализируют не только жизненные установки поэта, но и расшифровывают сложный смысл его стихов и пьес, а также его взаимоотношения с фундаментальными понятиями о мире.

Иосиф Бродский всегда был настойчивым искателем идеальной поэтической утопии, стремясь противостоять трагедии смерти и создать свою собственную реальность. Эта книга позволяет нам глубже понять и уважить великий ум и замечательное творчество Иосифа Бродского. Она приглашает читателя окунуться в его мир и вместе с ним путешествовать по волнующей душу поэтов и философов реальности. Она будет незабываемым путеводителем для всех тех, кто ценит искусство, философию и глубокие мысли о жизни и смерти.

Читать бесплатно онлайн Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского - Яков Гордин

В культуре, как и в пещере пустынника, человек соучаствует в космической брани. Его призвание трагично и нет ничего противнее трагическому жизнеощущению, как сомнение, раздумье, элегическая резиньяция. Сквозь хаос, обступивший нас и встающий внутри нас, пронесем нерасплесканным героическое – да: Богу, миру, людям.
Георгий Федотов

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.
Иосиф Бродский

ОТ АВТОРА

Предлагаемая читателю книга – попытка воссоздать, прежде всего для себя, облик Бродского – поэта и человека в их органическом единстве. Это попытка понять жизненную стратегию Бродского, определившую резкую особость его судьбы.

Тексты, собранные под этой обложкой, были написаны на протяжении двадцати лет – как при жизни героя, так и после его ухода.

Существует такое понятие – ответственность осведомленности. Именно это чувство и заставляло меня каждый раз браться за работу. Особенно это относится к первой части книги, которую условно можно назвать мемуарной.

Как известно, ситуация с написанием биографии Бродского и воспоминаний о нем существенно осложнена его собственной позицией.

В 1994 году, составив завещание, он приложил к нему письма, в котором говорил:

«Просьба к моим друзьям и родным не сотрудничать с издателями неавторизованных биографий, биографических исследований, дневников и писем».

В частных письмах он высказывался еще категоричнее:

«Жизнь мою, то есть физическое существование моей личности, я просил бы и Вас, и всех тех, кто интересуется моим творчеством оставить в покое».

Или еще определеннее:

«Я не возражаю против филологических штудий, связанных с моими худ. произведениями – они, что называется, достояние публики. Но моя жизнь, мое физическое состояние, с Божьей помощью принадлежала и принадлежит только мне… Что мне представляется самым дурным в этой затее, это – то, сто подобные сочинения служат той же самой цели, что и события в них описываемые: что они низводят литературу до уровня политической реальности. Вольно или невольно (надеюсь, что невольно) Вы упрощаете для читателя представление о моей милости. Вы – уже простите за резкость тона – грабите читателя (как, впрочем, и автора). А, – скажет французик из Бордо, – все понятно. Диссидент. За это ему Нобеля и дали эти шведы-антисоветчики. И „Стихотворения“ покупать не станет… Мне не себя, мне его жалко».

Собственно, в последнем пассаже основная разгадка жесткой позиции Бродского. Он боялся, что мир поэтический будет подменяться миром политическим. «Я отказываюсь это драматизировать!» – раздраженно ответил он на вопрос Соломона Волкова о суде и ссылке. Он не желал, чтобы сложилось впечатление, будто его колоссальная духовная работа определялась чисто внешними обстоятельствами.

Был и еще один внятный повод для тяжелых опасений – он смертельно боялся вторжения в его личную жизнь. Он смертельно боялся, что высокая драма его бытия будет снижена до уровня пошлого быта.

Он не хотел, чтобы его противостояние несправедливости мироустройства сводилось к противостоянию власти, которую он презирал.

Думаю, он догадывался о невозможности закрыть от поколений читателей свою «физическую жизнь», но пытался минимизировать возможный ущерб.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: