Терапевт

Было еще темно, когда он ушел. Проснулась я оттого, что он наклонился и, поцеловав меня в лоб, прошептал:

– Я пошел.

Еще не совсем проснувшись, я повернулась к нему. Он был в теплой куртке. Через плечо большая сумка.

– Уходишь? – пробормотала я.

– Ты спи, спи, – сказал он.

Его шаги на лестнице я еще слышала, но заснула прежде, чем за ним захлопнулась входная дверь.

Просыпаюсь одна в постели. В щелку между рулонной шторой и подоконником просачивается бледный солнечный луч, светит мне прямо в глаз и будит меня. Времени половина восьмого. Уже можно и встать.

Я босиком плетусь умываться, стараясь не обращать внимания на застрявшие в напольном покрытии коридора щепки и мокрые деревянные поддоны на земляном полу в ванной. У нас там нет верхнего освещения, но Сигурд, когда сбивал кафель, подключил рабочую лампу. Она так и прописалась там – похоже, навечно. К счастью, сейчас достаточно светло, можно не включать ее. Она мощная, как и положено рабочим лампам, и дает резкий белый свет, под которым я чувствую себя открытой всем взглядам, как в душе школьной раздевалки. Пускаю воду, чтобы та согрелась, пока я раздеваюсь. Водогрейную колонку надо бы заменить – но Сигурд моется быстро, а я сегодня не собираюсь мыть волосы, так что сойдет.

Пластиковая душевая кабина. Она тоже мыслилась как временная. Сигурд спроектировал для нас душ: кабинка из кирпичной кладки, стеклянная дверца и мелкая белая плитка в голубую крапинку. Из всех не доведенных до ума помещений в доме ванная наиболее откровенно демонстрирует недоделки. Старая плитка отбита, новая не положена. Ни света, ни нормальной занавески. Ступаем по поддонам, чтобы не повредить пол; в стене дыра, из нее торчат водопроводные трубы. Временная кабина – допотопщина, доставшаяся нам от дедушки Сигурда. Какое-то время, глядя на этот недострой, я представляла дом таким, каким он станет: плитка в голубую крапинку, гладкая кладка стен, утопленные в потолке лампы; я чувствовала теплый изразцовый пол под ногами, горячую воду, которая под идеальным напором подается из современной душевой насадки с разными режимами. Теперь я вижу только, сколько времени займет довести все это до ума. Сунув ладонь под струю – определить, не нагрелась ли вода, – вдруг понимаю, что уже перестала верить в то, что дом когда-нибудь будет приведен в порядок.

Под горячим душем я окончательно просыпаюсь. У нас здесь холодно. В спальне еще ничего, а в ванной жуткий колотун. Зима выдалась долгой, и каждое утро я, голая, стою, переминаясь с ноги на ногу, и сую ладонь под струю воды. Теперь дело хотя бы идет к весне. Душ действует благотворно. Капли стучат по моей холодной, в пупырышках, коже; я набираю воды в ладони и, окунаясь в нее лицом, чувствую, как меня вытряхивает из ночи в день.

Пятница. Три пациента, моя обычная пятничная когорта. Сначала Вера, за ней Кристоффер, последним Трюгве. Глупо назначать прием Трюгве последним в пятницу, но каждую неделю, под конец его сеанса, я не могу удержаться от соблазна снова назначить то же время. Набираю новую порцию воды, окунаю в нее лицо и растираю щеки ладонями. Сигурд с приятелями собирается остаться на Нурефьелле до воскресенья. На выходные я буду одна.