Путь Убийцы: Начало Кошмара

Война – самое страшное для людей, природы, планеты. И начинаются они несколькими людьми, а заканчиваются сотню тысячами смертями.

Я Марк Соколов, и если история обо мне когда-нибудь будет услышана, то я надеюсь, что мир поймет, что такое война…

Я обычный парень, оказавшийся на тропе войны, войны, которой никто не хотел. Мне всего 15 лет, конечно же я ничего не стоил и не мог, поэтому и оказался не дома, не на базе, а на каменоломне.

Тут уже не было уюта, бабушкиной еды, маминой заботы и прочих нежностей. Были лишь холод, камни и возгласы тюремщиков.

Одним из них как раз оказался разговорчивым.

– Эй парень, ты выглядишь как не наш.

– А я говорил, что я отсюда?

– Нет, я в смысле ты выглядишь как русский.

Я вонзал кирку в камень и замер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, просто спросил.

Он продолжил работать как ни в чем не бывало.

Я еще посмотрел на него несколько секунд и тоже продолжил работу.

Но он все не умолкал и уже через 5 минут снова обратился ко мне.

– Русский значит, как попал сюда?

Я решил промолчать.

– Так еще и такой молодой, Тебя как звать то?

Он начинал раздражать меня.

– Меня Аркадий, а тебя?

Я не выдержал.

– Заткнись Аркаша!

В горах послышалось эхо.

Тут же все затихло.

Но тут разнесся возглас надзирателя.

– Что встали?! Работайте!

Тут же остальные вздохнул продолжили работу.

Я же не отставал.

Он снова начал.

– Ты в тюрьме видимо в первые, одно дело иметь всех за врагов, но когда все будут иметь тебя за врага, тебе будет хуже.

– Я здесь ненадолго.

–В каком смысле?

– Я сбегу отсюда.

– Хочешь оказаться на месте этого камня?

Он машинально расколол глыбу камня.

– Уж поверь куда лучше, чем работать на таких существ.

Аркаша заинтересовался вопросом.

– Я знаю, эти люди наняты правительством.

– Как будто я этого не знаю.

– Но, видишь всех этих заключенных? Половина пленных, половина рабов, а другая половина жители.

Теперь я заинтересовался.

– Что ты имеешь ввиду под словом «жители»?

– Я, они, всего лишь жители государства, отказавшиеся идти на войну.

– Они заставляют вас идти на фронт?

– Именно.

Огонь по своим?

– Непослушных просто ссылают сюда?

– Да, и работаем мы тут до истощения, я здесь с начала войны, и не видел чтобы кто-то уходил отсюда живым или раненым, только трупами на ближайшее кладбище, а бывало ими скармливали нас или же просто закапывали в ближайшей земле.

– Почему вы отказались идти?

– Вспомни наши государства ранее, никакой войны, лишь товарищество.

– И кто виноват неизвестно.

– Политика, не народ же поднимал все это.

– Никаких доказательств нет.

– Но, а кто еще?

Я промолчал.

– Ты умный парень, но защищать никого не стоит.

– Ты прав.

Аркаша стал менее разговорчив после этого разговора.

А я стал работать под звуки железа о камень.

Так и происходило до момента, пока нас не отправили по камерам.

Я смотрел в глаза надзирателю пока шел.

Он смотрел грозно, в его глазах не чуялось души, а лишь издевательство над людьми, бескорыстное и трепещущее зло.

На этот раз он был агрессивнее, от чего я вновь получил удар плетью.

Каждый раз когда я получал насильную пытку, я запоминал ее, чтобы в будущем ответить также.

Зайдя в свою камеру меня тут же закрыли.

Я, закрыв глаза, сел на деревянную лавку.

За эти дни заточения я уже успел запомнить молитву, которую читал каждый вечер, моля о том, чтобы карма настала.