История Украйны и ее народа

«Русский народ, «русская история», говорим мы, и не хотим знать или забываем, что на свете не одна русская народность и не одна русская история. Русский народ делится на две больших отрасли: севернорусскую, или великорусскую, и южнорусскую, или малорусскую, украинскую.[1] Каждая из этих двух русских народностей жила в прошедшем своей собственной жизнью, имела свою самостоятельную историю. Эти две русских истории очень не похожи одна на другую, хотя бы, казалось, между северноруссами и южноруссами нет большой разницы. Уж очень различно сложились исторические судьбы двух половин так разросшегося русского племени.

Великорусскую историю знает более или менее каждый грамотный русский человек: она излагается во всяком учебнике под именем «русской истории». В этой «русской истории» об Украине, Малороссии, говорится обыкновенно лишь с того времени, как она присоединилась к Великороссии в 17-м веке при гетмане Богдане Хмельницком, да и то говорится вскользь, мимоходом. А как жила Южная Русь до присоединения, – об этом чаще всего совсем умалчивается. Таким образом, выходит, что с великорусской историей знаком каждый русский человек, и южанин и северянин, а с малорусской – плохо знакомы даже и образованные южане.

Конечно, между великоруссами и малороссами немало родственного сходства и во внешнем, физическом, облике, и в языке, и в духовной их природе, в характере, нравах, обычаях. Но есть и существенные различия: они бросаются в глаза постороннему наблюдателю и сильно чувствуются самыми представителями обеих народностей.

Из 30 миллионов южнорусского племени около 7 живет вне России, за ее пределами, в Австрии: главным образом в восточной Галиции, затем в Венгрии и в Буковине. В России малороссы занимают сплошною массой так – называемые юго-западные губернии: Киевскую, Волынскую и Подольскую, и малорусские губернии: Полтавскую, Харьковскую, Черниговскую. Затем они составляют большую половину населения двух из новороссийских губерний Екатеринославской и Херсонской, около половины Таврической, около половины – Кубанской области и Ставропольской губ., около четверти населения в губерниях: Воронежской и Курской, в Донской области, несколько меньше в Бессарабской губ. Есть исконные поселения малороссов еще в Привислянском крае, в некоторых уездах Люблинской и Седлецкой губ., и в Северо-Западном крае в южных уездах Гродненской губ. Тронуты малорусской колонизацией Астраханская, Саратовская, Самарская и Оренбургская губернии.

В последнее время поток колонизации занес малороссов в Сибирь – до самого Тихого океана.

Таким образом, малороссы разбросаны теперь на огромном пространстве от Венгрии до Владивостока. Повсюду малорусское племя сохраняет свои основные черты. Эти основные черты, свой тип, малороссы выработали и укрепили тем, что жили многие века в одних и тех же физических условиях. Они – старинные обитатели черноземной полосы нашей русской равнины, степи или «поля», по древнему выражению, – исконные «хлеборобы». Не исключительно земледельческий характер имеют малороссы только в Волынском и Киевском Полесье, в северной лесистой части Черниговской губернии, да еще горцы Галиции и Буковины. Не даром слова Украина и украинец – другие обозначения для южнорусской земли и ее населения – всегда вызывают в нашем воображении картину роскошной, необозримой нивы, залитой солнцем, и пахаря с сивыми круторогими волами, направляющего плуг свой могучей рукою. Малоросс не только вскормлен родным черноземом – он, можно сказать взлелеян им. Все в обстановке жизни, в быте, нравах украинца указывает, что он баловень природы, привыкший к ее щедрым дарам, мало приспособленный к тому, чтобы сжимать себя в пределах насущно необходимого, строго учитывать приход с расходом. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на его кокетливую белую хату – в зелени вишневого садка с цветником и палисадником, на живописный костюм женщин, пока еще не окончательно вытесненный современной модой, достаточно послушать его прекрасные песни, с их богатством, как поэтических образов, так и мелодий… А сам характер украинцев, медлительный и созерцательный, и он тоже не свидетельствует ли, что людей этих не гнала нужда, не толкала их на арену жестокой борьбы за существование?