Все жанры Все авторы
Стихотворения и рассказы Я. П. Полонского - Николай Добролюбов

Стихотворения и рассказы Я. П. Полонского

Жанр: Критика

Страниц

15

Год

—

В своей оригинальной рецензии на произведения известного поэта Я. П. Полонского, литературный критик Добролюбов проводит проницательный анализ творческой индивидуальности автора. В своем обзоре он умело раскрывает тонкие характерные черты поэзии Полонского. Он не видит в ней только загадочные сны и фантазии, но также обнаруживает оригинальность и мягкость, мечтательность и романтическое чувство мира, которыми обладает этот поэт. Это характерное для Добролюбова подхода к анализу поэзии, который он продолжает развивать, следуя той же логике, которую можно обнаружить в рецензиях Некрасова и Дружинина, опубликованных в известном журнале "Современник". Однако, в отличие от Дружинина, который высоко оценил поэта за его кротость и отсутствие злобы, Добролюбов, скрытно полемизируя с предшественником, рассматривает поэзию Полонского с точки зрения требований, накладываемых современной общественной ситуацией. Он считает, что сейчас было бы неплохо иметь больше энергии и страсти, так как мы слишком скромны и нетребовательны.

Читать бесплатно онлайн Стихотворения и рассказы Я. П. Полонского - Николай Добролюбов

Задумчивость очень унылая, но не совершенно безотрадная, и томно-фантастический колорит составляют отличительные признаки поэзии г. Полонского. В его стихе нет той мрачной, демонической силы, от которой человек может содрогнуться и почувствовать, что сердце его обливается кровью. Нет в нем и того размаха, той пылкости воображения, при которых поэтом создается целый волшебный мир фантастических образов, мир бесконечно разнообразный, яркий и оригинальный. Но в застенчивом, часто неловком и даже не всегда плавном стихе г. Полонского отражается необычайно чуткая восприимчивость поэта к жизни природы и внутреннее слияние явлений действительности с образами его фантазии и с порывами его сердца. Он не довольствуется пластикой изображений, не довольствуется и тем простым смыслом, который имеют предметы для обыкновенного глаза. Он во всем видит какой-то особенный, таинственный смысл; мир населен для него какими-то чудными видениями, увлекающими его далеко за пределы действительности. Нельзя не сознаться, что подобное настроение, не сопровождаемое притом могучим, гофмановским творчеством, очень неблагодарно и даже опасно для успеха поэта. Оно легко может перейти в бессмысленный мистицизм или рассыпаться в натянутых приноровлениях и аллегориях. Последнее мы нередко видали у некоторых наших поэтов, думавших брать свои вдохновения из классической древности. Но г. Полонский довольно удачно умел избежать и того и другого: от теологического мистицизма избавила его сила образованного ума, от бездушных аллегорий спасла сила таланта. Во всех стихотворениях г. Полонского, как бы они ни представлялись слабыми или эксцентричными, мы видим, что он не придумывал подобий, но холодно навязывал человеческие думы – и тучам, и волнам, и утесам, и насекомым, и деревьям[1], не из желания блеснуть оригинальностью рассказывал свои фантастические грезы, – нет, у него в самом деле являлись в душе эти грезы, пред ним в самом деле одушевлялись по временам все мертвые явления природы. Еще в прежних его стихотворениях мы видели признаки мечтательности, читая в них фантастические впечатления разных периодов жизни поэта. Мы слышали, как в детстве поэт мечтал об ангеле, сидящем у его изголовья, и действительно чувствовал его присутствие:

И мнилось мне: на ложе, близ меня,
В сияньи трепетном лампадного огня,
В бледно-серебряном сидел он одеяньи;
И тихо, шепотом я поверял ему
И мысли, детскому послушные уму,
И сердцу детскому доступные желанья[2].

А в другие минуты проходят пред его воображением все страшные чудеса, рассказываемые в наших сказках. Во сне видится поэту – и стеклянный дворец царь-девицы, и жар-птицы, клюющие золотые плоды, и ключи живой и мертвой воды.

И я вижу во сне, как на волке верхом
Еду я по тропинке лесной —
Воевать с чародеем-царем,
В ту страну, где царевна сидит под замком,
Изнывая за крепкой стеной…[3]

И не только в рассказах няни являлись ему чудеса: вся природа полна была для него таинственной жизни, непонятных призраков. Когда-то, беспечным отроком, зашел он в лес, и ему стало странно, что лес так нем и мрачен.

Вдруг свежие листы дерев со всех сторон,
Как будто бабочек зеленых миллион,
Дрожа задвигались…[4]

Задвигались – и заговорились с поэтом…

Все возбуждает в нем вопрос, все представляет ему загадку, предмет мечтательных дум – и в мире и в жизни. Муза его подобна той деве, которой он в одном из своих стихотворений придает такие думы и вопросы:

Вам может понравиться: