Такое запутанное дело

Резкий звук встревожил чаек. Птицы сорвались с места, закружились и пронзительно, испуганно закричали. Мордекай Тремейн открыл глаза, но увидел лишь испещренное черными точками желтое пространство. Он неохотно снял газету с лица, прищурился от яркого солнечного света и сонно посмотрел вокруг. Если никто не прятался за редкими, разбросанными вдоль кромки воды нагромождениями камней, то весь пляж по-прежнему принадлежал ему одному. На бесконечной песчаной полосе не было ни души. Тремейн не без труда повернулся в шезлонге и перевел взгляд туда, где неприступной стеной возвышались скалы. Никого. Пустынная тропинка взбиралась к окаймленному растрепанными пучками травы и огороженному перилами небу. Чуть правее находился мост. Снизу, издалека, металлическая конструкция напоминала ломкие паучьи лапы и вселяла страх. Казалось, первый же порыв морского ветра сорвет жалкое сооружение с опор и унесет в неведомое пространство. Мост тоже оставался пустым.

Мордекай Тремейн укоризненно посмотрел на чаек. Минутная паника миновала. Теперь птицы мирно сидели на песке или грациозно скользили по воде, не подозревая, что своим скандальным гвалтом вырвали человека из уютной дремоты. Он снова закрыл лицо газетой и откинулся в шезлонге. Солнце мягко пригревало. Болтовня чаек и плеск волн слились в тихий убаюкивающий фон, лишь на несколько мгновений засоренный неясным жужжанием. Ничто не мешало вновь зависнуть в блаженном пространстве между сном и явью.

Взглянуть на часы не пришло в голову – упущение, за которое Тремейн впоследствии сурово упрекал себя, – а потому не смог бы точно сказать, сколько времени прошло, прежде чем окликнувший голос проник в сознание и вернул к действительности. Женский голос – ровный и оттого еще более страшный: за неестественным спокойствием скрывалась с трудом сдерживаемая истерика. Он твердил:

– Пожалуйста. Идите быстрее. Пожалуйста. Я убила мужа.

За мгновение до того, как Мордекай Тремейн открыл глаза, сладкая летаргия исчезла, уступив место ледяному сознанию. Стало ясно, что за звук вспугнул чаек и помешал отдыху. Он посмотрел на Хелен Картхэллоу. Она убрала с глаз упавшую прядь и бесстрастно произнесла:

– Произошел несчастный случай. Мы просто шутили. Я подняла револьвер, прицелилась в Адриана и нажала на курок. Вдруг раздался выстрел. Я не знала, что это может случиться. Адриан утверждал, что револьвер не заряжен.

– Вы уже рассказали кому-нибудь о смерти супруга? – спросил Мордекай Тремейн.

Хелен покачала головой:

– Пока нет. Не знала, что делать. Мы находились в доме вдвоем. А потом вспомнила, что вы, наверное, все еще здесь, на пляже.

Мордекай Тремейн встал с шезлонга:

– Думаю, нам лучше поговорить на месте.

Они направились к скалам. Фантастический путь вел по глубокому песку к миру, внезапно утратившему связь с реальностью. Ласковое солнце и ровный плеск волн остались за спиной – в иной, невероятно далекой жизни. Мордекай Тремейн наблюдал за спутницей молча, пристально, не упуская ни единого движения изящной фигуры. Ее облик мог без слов раскрыть секрет случившейся трагедии. Хелен быстро шла по пляжу, стараясь держаться чуть впереди и слегка отвернувшись, словно не желала встречаться с ним взглядом. Оставалось понять, была ли скованность естественной реакцией женщины, только что пережившей катастрофу и боявшейся проявить чувства, чтобы не сорваться, или же миссис Картхэллоу что-то скрывала, не желая выдать себя неосторожным словом.