Все жанры Все авторы
Малыш - Альфонс Доде

Малыш

Страниц

160

Год

—

Роман «Малыш» стал первой крупной прозой французского классика Альфонса Доде (1840–1897), выпущенной в 1868 году. Автор сам охарактеризовывал эту работу как нечто похожее на автобиографию, однако многие события в ней носят вымышленный характер.

Одной из центральных тем произведения является процесс психологического взросления, который обходит стороной главного героя — молодого человека по имени Даниэль Эйсет. Несмотря на то что формально он уже достиг совершеннолетия, Даниэль продолжает воспринимать мир как ребенок, который жаждет заботы и руководства. Этот диссонанс между его внешним обликом и внутренним состоянием становится важным аспектом повествования.

Доде мастерски исследует, как общество влияет на личность, и в этом контексте окружающие люди играют значительную роль в поддерживании Даниэля в его инфантильном состоянии. Тем не менее, сам герой также осторожно ухаживает за своим статусом "Малыша", находя в нем комфорт. Его нежелание взрослеть символизирует не только страх перед независимостью, но и исследование глубин человеческой психологии, что делает роман актуальным и в наши дни.

В числе других тем, затронутых Доде, можно выделить влияние любви и общественных норм на формирование индивидуальности. Неудивительно, что «Малыш» продолжает оставаться предметом обсуждения и анализа, так как проблемы, поднятые автором, остаются актуальными, а сама история резонирует с современными читателями, исследующими собственные пути к самоопределению и взрослости.

Читать бесплатно онлайн Малыш - Альфонс Доде


© ООО «Издательство «Вече», 2024

Часть первая

Глава I

Фабрика

Я родился 13 мая 18… года в одном из городов Лангедока, где, как и во всех южных городах, много солнца, немало пыли, есть монастырь кармелиток и два или три памятника римской эпохи.

Отец мой, господин Эйсет, вел в то время торговлю фуляровыми тканями[1] и имел на окраине города большую фабрику, в одном из флигелей которой, в тени платанов, он устроил себе удобное жилище, отделенное от мастерских огромным садом. Там я родился и провел первые, единственно счастливые, годы моей жизни. Моя преисполненная благодарности память сохранила о фабрике, саде и платанах неизгладимое воспоминание, и когда, после того как мы разорились, мне пришлось с ними расстаться, я грустил по ним, как по живым существам.

Начиная свое повествование, я должен сказать, что мое рождение не принесло счастья дому Эйсет. Старая Анну, наша кухарка, часто рассказывала мне впоследствии, что мой отец, бывший в то время в отъезде, получил одновременно два известия: о моем появлении на свет и об исчезновении одного из своих марсельских клиентов, увезшего с собой более сорока тысяч франков его денег. Господин Эйсет, в одно и то же время и счастливый и убитый горем, не знал, плакать ли ему об исчезновении своего марсельского клиента, или смеяться, радуясь появлению на свет маленького Даниэля… Вам нужно было плакать, мой добрый господин Эйсет, плакать о том и о другом!

Я действительно был несчастной звездой моих родителей. С самого дня моего рождения на них со всех сторон стали сыпаться невероятные несчастья. Сначала этот марсельский клиент, потом два пожара на фабрике в течение одного года, потом стачка навивальщиц, потом наша ссора с дядей Батистом, затем разорительный для нас судебный процесс с поставщиками красок и, наконец, революция 18…[2] которая нанесла нам последний удар…

С этих пор фабрика зачахла, и мастерские мало-помалу опустели: каждую неделю убавляли по одному ткацкому станку; каждый месяц один из набивных станков переставал работать. Тяжело было видеть, как жизнь уходила из нашего дома, точно из больного организма, – медленно, каждый день понемножку. Сначала перестали работать в помещениях второго этажа, потом опустели мастерские на заднем дворе. Так продолжалось два года. В течение двух лет фабрика медленно умирала. Наконец настал день, когда уже не явился ни один рабочий; фабричный колокол умолк; колеса колодца перестали скрипеть; вода в больших чанах, в которых промывали ткани, застыла в неподвижности; и скоро на всей фабрике не осталось никого, кроме господина и госпожи Эйсет, старой Анну, моего брата Жака и меня, да там, на заднем дворе, оставался еще для охраны мастерских привратник Коломб и его сынишка, по прозванию Рыжик.

Все было кончено. Мы разорились.

Мне было тогда шесть или семь лет. Я рос очень хилым, болезненным мальчиком, и мои родители не хотели отдавать меня в школу. Моя мать научила меня только чтению и письму, нескольким испанским словам и двум-трем ариям на гитаре, создавшим мне среди домашних славу «чудо-ребенка». При такой системе воспитания я почти никогда не выходил с фабрики и мог наблюдать во всех подробностях агонию дома Эйсет. Должен признаться, что это зрелище оставляло меня холодным, и я даже находил в нашем разорении ту приятную сторону, что мог теперь бегать и прыгать в любое время по всей фабрике, что раньше, когда она работала, разрешалось только по воскресеньям. Я с важностью говорил Рыжику: «Фабрика теперь моя; мне ее дали для игры». И маленький Рыжик верил мне. Он верил всему, что я говорил ему, этот глупец!

Вам может понравиться: