Часовой лабиринт

«В каждом мгновении спрятан целый мир – стоит лишь открыть глаза и сердце.»

– Андрей Добрый

Веселундия всегда выглядела как огромная шкатулка с драгоценностями, распахнутая навстречу небу. Радужная плитка мостила улицы, по которым прыгало солнце – настоящий попрыгунчик, разбрасывающий лучистое сияние. Дома напоминали мороженое с вишнёвым вареньем, а окна в них были, как бантики. В парке Волшебных Качелей деревья напевали песни, а облака плыли, как зефир, мягкие и сладкие на вкус – если, конечно, поймать их ртом.

Но в то утро случилось нечто очень странное. Вся Веселундия… проспала.

– Что за недоразумение? – заворчал Гном Ворчун, выбираясь из кровати с прической в виде старого веника. – Почему никто не разбудил меня утренними музыкальными взрывами?

Он выглянул в окно и обомлел: улицы были пусты, магазины закрыты, даже крылатые велосипеды дремали, припарковавшись в воздухе. Веселундия замерла.

Солнце зависло прямо в зените, будто его подвесили на невидимую золотую нить. Его лучи застыли в воздухе, превратившись в янтарные сосульки. Река Вираж, которая по субботам текла вспять, чтобы дети могли кататься на лодках-пузырях против течения, остановилась и стала зеркалом. Даже мармеладные лягушки, замершие в прыжке, не шевелились.

– Это какой-то… заговор! – прошептал он с подозрением.

Джо-Джо Весельчак стоял на главной площади, сжимая в руке будильник по имени Тихон. Его рыжие волосы, обычно торчащие в такт его энергичным шуткам, безжизненно повисли, а веснушки-ноты на щеках казались застывшими в немой мелодии.

– Тихон… – прошептал Джо-Джо, встряхивая будильник. Тот еле слышно звякнул, будто издалека. – Чувствуешь? Всё остановилось. Даже конфетные колокольчики замолчали.

Вокруг царила неестественная тишина. Почтальон Мятлик замер с письмом в руке, его тень растянулась в немыслимой позе, будто пыталась убежать от тела. Дети, игравшие в «классики», застыли на одной ноге, их смех запечатлелся в воздухе, как эхо без звука. Братья Блинчики, вечно спорящие у своего киоска, превратились в восковые фигуры: один застыл с ложкой, застывшей во взбитых сливках, другой – с тортом, из которого карамель больше не текла.

– Джо-Джо! – Гизмо выбежала из-за угла, её хвост с шестерёнками звенел, нарушая тишину. В руках она сжимала чертежи, испещрённые формулами. – Время… оно остановилось. Я подозреваю, что Слуны сделали это!

– Слуны? Опять Слуны?..– прошептал Привидение Пусик, выглядывая из-за спины Джо-Джо. – Мы же им наваляли в прошлый раз, разве нет? – Его полупрозрачное тело дрожало, а шарф из лунного света трепетал. “А вдруг я не смогу помочь?” – мелькнула мысль. Пусик боялся, что его невидимость – не сила, а слабость. Но когда Джо-Джо положил руку на его плечо и улыбнулся: «Мы вместе, Пусик. Ты не один», – призрак почувствовал, как внутри загорается свет.

– И их больше никто не видел…

–Я видел их следы, – проворчал Гном Ворчун, появляясь из-за фонтана. Его борода, заплетённая в сердитые косички, была покрыта блёстками ивойны. – Ночью… река шептала их имя.

В этот миг будильник Тихон затрещал, и из него вылетела голографическая карта с яркой меткой: «Часовой Лабиринт». Надпись пульсировала тревожным красным светом.

– Они украли время, – прошептала Гизмо, прикасаясь к голограмме. – Чтобы снова запустить Чёрный Карусель… и уже навсегда!