Праведный

Малое у праведника – лучше богатства многих нечестивых.

Псалом 36:16

Из-за слепой изгороди усадьбы, сквозь шелест бесконечного дождя, пробивались приглушённые крики, а по серому, словно промокшему сукну, небу метались огоньки личных фонарей полицейских. Взволнованный голос из интеркома, приютившегося на витой ограде, словно уродливая родинка на лице миловидной девчушки, затараторил, заглушая шум:

– Димитрий Владимирович? Сейчас буду, подождите, я выйду к вам, провожу!

Димитрий докурил сигарету до самого фильтра, ощущая едкий дым в легких. Он раздавил окурок о кованый железный цветок на ограде, почувствовав, как холод влажного металла словно проникает под кожу, и сунул бычок в карман. Он запрокинул лицо, подставив кожу ледяным иглам дождя. Они кололи кожу, стекали за воротник. Дождь лил уже несколько дней без перерыва, и весь мир превратился в хлюпающую, промозглую трясину.

Он медленно выдохнул, и облако пара повисло в сыром воздухе. Закоченевшими пальцами он откинул с лица тяжёлые, влажные пряди, тронутые сединой, словно инеем. Взгляд на часы – 4:20 утра. Время, когда тело просит тепла и сна, а не этого ледяного ада.

Димитрий переминался с ноги на ногу, и с каждым движением ботинки с противным чмоканьем впивались в размокшую землю. Пальцы ног затекли, превратившись в ледышки. Воротник шерстяного пальто натирал шею, а в карманах, среди размокших крошек табака и твёрдых фильтров, его пальцы бесцельно искали хоть каплю тепла.

– Димитрий Владимирович! – Скрипнули ворота, и из-за решётки высунулось румяное, испуганное лицо рядового, похожее на спелое яблоко.

Следователь окинул оценивающе взглядом розовощёкого парня, от которого так и веяло запахом учебки и необстрелянной юности.

– Простите, что заставил ждать, – рядовой нервно копошился с застёжкой зонта, его пальцы плохо слушались. – Заблудился тут. Темно, дорожки размыло – не сразу выход нашёл.

Раскрыв зонт над Димитрием, паренёк засеменил следом, словно щенок. Видно было, он здесь впервые – и уж тем более при таких обстоятельствах. Димитрий кожей чувствовал его дрожь, слышал прерывистое дыхание: мальчишка боялся вызвать недовольство, словно от этого зависела его жизнь.

– Служишь у Петра Морфеевича? – хрипло и глухо спросил Димитрий. Он достал фонарик, и луч, словно тонкое лезвие ножа, разрезал пелену дождя.

– Так точно! Второй день… Ещё раз извините за ожидание. – Голос паренька предательски дрогнул, выдав весь его ужас.

Димитрий ускорил шаг, его длинные ноги легко преодолевали лужи. Рядовой едва поспевал, тщетно пытаясь удержать зонт над головой следака; его суетливые шажки контрастировали с уверенной поступью Димитрия.

– Где начальник? – луч фонаря выхватывал из темноты призрачные очертания кустов и дорожку к дому, тонувшую во мраке.

– Внутри.

– Опиши обстановку. – Приказ прозвучал резко, заставляя паренька вздрогнуть.

– Место предполагаемого преступления. Следов взлома нет, борьбы тоже. И… тела тоже нет. – рядовой говорил с одышкой, его слова вылетали прерывистыми порциями.

Димитрий резко остановился, развернулся к нему. Земля под ногами с тихим всхлипом поддалась его каблуку. Паренёк выпрямился в струну и покосился на старшего.

– Так зачем меня вызвали?

– Прибор жизнедеятельности показал, что хозяин дома мёртв.