Человек лежал в постели, белой простынёй растекаясь по кровати и лишь свистом дыхания обнаруживая своё остаточное существование.
Приглядевшись, можно было заметить его лицо. Оно почти утонуло в гуще фланелевых простыней.
Бледный крупный лоб покрыла испарина. Она была липкая и горячая, похожая на разогретый воск. Две тёмные впадины особенно выделялись в общей топографии лица. В глубине впадин мигали, точно светлячки, два маленьких слизистых глаза. Они старательно выхватывали картины окружающего мира.
Что о теле человека: хребет его истончился, а кости при передвижении стали хрустеть. Хруст этот напоминал звук хождения по гравию.
В комнату вошёл доктор. Следом за ним появилась суетливая женщина, жена человека.
– Доктор, – прощебетала жена. Голос у неё был на редкость звонкий. От него у человека, в который раз, в желудке возник своего рода вибрационный отклик, совершенно неприятное чувство, сродни изжоге.
– Доктор, – продолжила жена человека, – вот уже три дня, как мой муж в таком состоянии. Он постоянно что-то бормочет. А посмотрите, посмотрите, какой безумный у него взгляд!
Доктор наклонился к больному. Проверил состояние зрачков. В зрачках пациента, словно в калейдоскопе, мелькали красочные картинки. Это обеспокоило доктора.
– Скажите, дорогая, – доктор взял руку жены и отечески погладил, – не замечали ли вы за вашим мужем каких-нибудь странных метаморфоз?
– Вроде бы нет, разве что… – жена в задумчивости отвела взгляд. – Иногда он превращается в красочную лужу.
– Что, простите? – спросил доктор.
– Ну, в красочную лужу, – осторожно повторила жена. – Он растекается сначала по постели, затем переплывает, если можно так выразиться, на стену. Я ещё ругаю его, ведь у нас совсем новые обои…
– Все ясно! – доктор встал. – Ясно! У вашего мужа завёлся талант!
– Что? – жена человека побледнела от волнения, да так, что даже доктору стало её жаль. Он предложил ей сесть в кресло, а сам принёс стакан воды.
Через минуту женщина пришла в себя:
– Что же это, доктор? Где он мог его подцепить? – женщина встала с кресла и подошла к мужу. – По выставкам, небось, шлялся! – пальцем она ткнула его в плечо.
Плечо растеклось по кровати и в метаморфозе своей стало напоминать разлитые краски, но быстро собралось и стало плечом обратно.
– Поосторожней с больным, – доктор удержал её от последующих нападений на мужа. – Насилием тут не поможешь, моя дорогая. В таких случаях человеку поможет лишь вновь приобретенная почва под ногами. Понимаете, моя дорогая, вы должны напомнить ему о том, кто он есть. Сейчас у него что-то вроде расстройства личности. Он воображает, будто знает «истину», как они обычно выражаются. Не волнуйтесь, дорогая, нет-нет, он не опасен. Лучше послушайте, что вам нужно сделать. Вам нужно добиться его выздоровления, а уж ничего не выйдет, если позволить ему разлёживаться на кровати, в то время как другие люди, талантом не заражённые, трудятся в поте лица, как мы с вами, дорогая. Поэтому, в первую очередь, вам необходимо заставить мужа выйти на работу.
Жена человека принялась судорожно записывать.
Доктор продолжил:
– Далее важно полностью изолировать вашего мужа, по крайней мере дома, от каких-либо источников или продуктов творчества. Вы должны убрать все краски, картины, книги, в общем, всё то, что может послужить напоминанием о болезни. Вы всё записали, моя дорогая? Отлично, – доктор направился к выходу, – А самое главное, не забывайте его унижать, тем самым сдерживая его гипертрофированное эго от дальнейшего роста. Напоминайте ему о том, что он обычный человек и никаким даром, – доктор хихикнул, – никаким даром не обладает.
