Скромность и тщеславие

Маленький балкон выходил прямо на Гранд-канал и был так густо заставлен кадками с апельсиновыми и лимонными деревьями, что свободного пространства едва хватало для плетеного кресла.

Главным достоинством всей этой растительности было то, что плотная темная листва полностью скрывала от посторонних глаз находящихся на балконе. Ни из проплывающих по каналу гондол и барок, ни из окон расположенных по другую сторону канала дворцов нельзя было разглядеть, кому пришла охота любоваться видом.

Лорен вышла на балкон прямо в легком утреннем туалете и накинутой на плечи индийской шали. В руках девушка держала чашку с китайским чаем, в этом городе мореплавателей и торговцев можно было купить какой угодно чай, выбор далеко превосходил воображение англичан – ценителей этого пряного напитка. Лорен осторожно уселась на старую бархатную подушку и брезгливо потянула маленьким точеным носиком.

– Теперь я понимаю, почему Уинифред не стала мне завидовать, когда узнала, что я проведу зиму в Венеции, – пробормотала юная леди, согревая озябшие руки о теплые бока чашки. – Наверное, даже самая сильная буря не сможет рассеять этот ужасный запах. Если здесь так пахнет зимой, то что же летом? Ни за что не поверю, что кто-нибудь из моих соотечественников может всерьез полюбить этот город. Все они лгут из тщеславного желания показаться культурными и образованными!

– Мисс Эванс, где вы? – Голос горничной прервал размышления Лорен. – Мисс Беринджер уже садится завтракать, кажется, она недовольна вашим отсутствием.

Лорен поднялась, бросила последний взгляд на зеленоватую воду и вернулась в комнату. Некрасивая горничная-англичанка приняла у мисс Эванс шаль, и девушка направилась в столовую, чтобы присоединиться к своей капризной хозяйке.

Мисс Беринджер давно перевалило за шестьдесят, а выглядела она еще старше. За всю свою жизнь эта дама ни разу не была замужем, и это, по мнению ее молоденькой компаньонки, негативно повлияло на ее характер. Почтенная леди не имела привычки считаться с желаниями и чувствами окружающих ее людей и возвела себя в ранг непререкаемого авторитета.

К мисс Беринджер Лорен попала благодаря своей лучшей подруге, Уинифред Гамильтон. Именно мисс Гамильтон попросила свою двоюродную бабушку, или тетю Флоренс, как в семье называли мисс Беринджер, взять Лорен в компаньонки. Предыдущая спутница мисс Беринджер, ее бывшая экономка миссис Оливер, скончалась за полгода до этого в преклонном возрасте, и мисс Беринджер поговаривала о том, что ей нужен кто-то помоложе, в последнее время миссис Оливер читала весьма неразборчиво и постоянно забывала молитвенник мисс Беринджер в самых неподходящих местах.

Мисс Лорен Эванс как раз закончила пансион, и перед молодой девушкой неминуемо возникла необходимость дальнейшего устройства. Небольшое наследство, полученное от незнакомой родственницы, должно было послужить ей приданым, но, увы, оно оказалось пока недоступно.

Незадолго до окончания пансиона Лорен обратилась к старшему брату, Джону Эвансу, с просьбой позволить ей самой распоряжаться своими средствами так, как она того пожелает. Ответ брата явно был написан с участием его жены, миссис Эванс, и содержал категорический отказ исполнить желание Лорен. Как опекун Лорен, Джон Эванс мог распоряжаться ее имуществом до совершеннолетия девушки и счел необходимым сберечь всю сумму до того момента, когда она понадобится в качестве приданого. «Боюсь, ты потратишь эти деньги неразумно, – писал Джон. – Платья, безделушки и развлечения – не самое главное в жизни леди, даже если ты думаешь по-другому. Эти деньги исчезнут через несколько месяцев, и что ты тогда будешь делать? Ни я, ни твоя сестра не смогут позаботиться о тебе так, как это было в годы твоего детства. Пора уже стать благоразумной, Лорен, и найти себе подходящее место. Я не возьму ни пенни из твоего приданого, мы с Мэй даже решили вернуть ту сумму из твоих средств, что пошла на покупку дома в Бромли, но и не позволю тебе окончательно погубить свое будущее, ведь я остаюсь твоим братом, несмотря на то, что ты не всегда ведешь себя так, как подобает».