Дом профессора Мильтона. Книга I

Все события, персонажи, организации и локации, описанные в данной книге, являются полностью вымышленными и созданы автором. Любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, а также с реальными местами, компаниями или событиями являются случайными и непреднамеренными.

Дождь стучал по окнам старого дома на окраине Лондона.

Ноябрьский, холодный, монотонный.

В гостиной потрескивал камин. Тёплый свет ложился на книжные полки, заставленные томами по криминологии, психологии, философии. На каминной полке – старинные часы, тикающие размеренно, как метроном.

В кресле у огня сидел мужчина лет шестидесяти восьми. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад, очки в тонкой оправе, твидовый пиджак с заплатками на локтях. Лицо изборождено морщинами – не от старости, а от привычки хмуриться, вглядываясь в детали.

Доктор Теодор Мильтон, бывший профессор криминологии Кембриджского университета.

Он читал книгу – «Психология лжи» Пола Экмана. Читал медленно, делая пометки карандашом на полях. Рядом на столике – чашка остывшего чая, трость с серебряным набалдашником, ноутбук, который он включал раз в месяц и то с неохотой.

На подлокотнике кресла, свернувшись калачиком, дремал кот. Крупный, рыжий, с белой грудкой и задумчивым взглядом янтарных глаз. Горацио – так профессор назвал его в честь друга Шерлока Холмса, хотя сам Теодор терпеть не мог, когда его сравнивали с литературными детективами.

– Холмс был выдумкой, Горацио, – говорил он коту, поглаживая мягкую шерсть. – А я – просто старый профессор, который слишком много знает о природе человеческого зла и слишком мало – о том, как жить дальше.

Кот мурлыкнул в ответ, не открывая глаз.

Теодор Мильтон ушёл на пенсию три года назад. После инсульта, который случился прямо в аудитории во время лекции. Студенты вызвали скорую, врачи спасли, но левая нога осталась слабой. Ходить можно, но только с тростью. И недалеко.

Университет предложил продолжить преподавание дистанционно. Теодор отказался.

«Преподавание – это не только слова, – сказал он декану. – Это взгляд глаза в глаза. Это пауза, когда студент думает. Это атмосфера аудитории. Через экран это не передать».

Он ушёл. Вернулся в этот дом – старый, доставшийся от родителей, тихий, на окраине. Читал, писал статьи для академических журналов, иногда консультировал полицию по старым делам. Но в основном – просто жил. Один. С книгами, чаем и Горацио.

Соседи заходили редко. В основном пожилые люди, такие же затворники. Слева жила миссис Паркер, восемьдесят лет, глуховатая. Справа – молодая пара с ребёнком, вечно спешащая. А через дорогу – девушка-журналистка, которую он видел иногда, когда она выходила к машине. Здоровались кивком, не больше.

Изредка заходили бывшие коллеги. Ещё реже – студенты, которые помнили его лекции и хотели поговорить. Но большинство забыло. Мир движется вперёд. Старые профессора остаются в прошлом.

Теодор не жаловался. Ему нравилась тишина. Нравилось думать без спешки, без дедлайнов, без необходимости объяснять очевидное тем, кто не хочет слушать.

Но иногда, глядя в огонь, он чувствовал пустоту.

Не одиночество. Одиночество он переносил легко.

Пустоту.

Отсутствие цели.

Раньше он учил. Разгадывал. Помогал полиции раскрывать дела, анализируя поведение преступников, строя профили, находя логику там, где другие видели хаос.