Знай наших!

Великий, а может, и не очень, композитор Андрон Августовский доживал свой седьмой десяток на даче в элитном поселке Скольниково. Лето, высоченные сосны, чистый воздух и уединение благоприятно воздействовали на его расшатанную нервную систему.

Любимая муза, и по совместительству супруга Андрона, Лидия Васильна всячески оберегала композитора от внешнего мира, взяв на себя основную долю обязанностей по дому и саду. Уют в колониальном стиле, завтраки на лужайке, аристократичный шпиц Сольфи (сокращенно от Сольфеджио) в ногах у хозяина, классическая музыка Августовского на старых грампластинках. Все было идеально. Пока не появились вредители.

«Вредителям» было лет по восемнадцать, они въехали в соседний дом без предупреждения и объявления войны. В первую же ночь после их приезда Августовские проснулись от резких рычащих звуков, доносившихся с соседнего двора.

Беруши не спасли, Андрон Михалыч подскочил на кровати после очередного раскатистого «Р». Прислушался и понял, что «Р» звучит на немецком:

– Eins! Hier-r-r kommt die Sonne! Zwei! Hier-r-r kommt die Sonne!

От басов у Августовских дребезжали окна и фарфоровый сервиз в шкафчике. Лидия Васильна нащупала в темноте выключатель, и яркий свет залил спальню. Сольфи, поджав уши, метался в дверном проеме, не зная куда деться.

– Что это? Дрюня, что это?

– Война, -констатировал Августовский.

Он встал с кровати, надел меховые тапочки, прошуршал к окну, открыл его и гаркнул что есть силы:

– Можно потише! Люди спят.

Напрасно только рвал глотку, на фоне немецкой индастриал-метал его крик был подобен песчинке в вихре торнадо.

– Вот, сволочи! – проворчал Андрон Михалыч уже себе под нос, захлопнул оконную створку, и пошел к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Ты за снотворным? – робко спросила вдогонку Лидия Васильна.

– За ружьем! – был решительный ответ.

Лидия Васильна ахнула, подхватила Сольфи на руки и поспешила за мужем в чем была: сиреневой шелковой ночнушке и чепчике с кружевами.

Вывернув наизнанку все кухонные полки и шкафчики, ружье Августовский не нашел. Зато под руку попалась пузатая трехлитровая бутылка самогонки, припрятанная на всякий случай. Случай был подходящий, но Андрон Михалыч уже лет пять как пребывал в завязке, поэтому лишь брезгливо поморщился и передал бутылку супруге, буркнув: «Перепрячь!».

– Где ружье?! – грозно спросил он, пошарив под мойкой и не найдя там ничего, кроме труб.

– Тык я его сдала в аренду местному охотнику, разве ж я дома такое держать буду…

Андрон чертыхнулся и отправился разбираться с соседями без вооружения.

Обнимая одной рукой бутыль, другой собаку, причитая «Ох, Божечки мо-и-и», Лидия Васильна ходила туда-сюда по кухне и была похожа на многодетную мать, вставшую в пять утра накормить младенцев. Вскоре любопытство пересилило страх, и она рискнула выйти на крыльцо, оставив свои сокровища в прихожей.

Ор с соседского двора становился невыносимым. Августовский пыхтел как вскипевший самовар, но, пока дошел до соседской калитки, воинственность его улетучилась, уступив место привычке решать вопросы как подобает настоящему мужчине – договоренностью.

Для начала он заглянул в щель забора. Соседи отмечали новоселье с размахом: стол во дворе ломился от разнообразных блюд, выставленные у крыльца колонки, размером с человека, вибрировали как при турбулентности, две полуголые девицы в шортах и купальниках отплясывали зажигательные танцы. Молодой парень с выбритым пауком на затылке крутился у мангала, обмахивая шашлыки китайским веером.