Все жанры Все авторы
Фридрих Ницше - Андрей Белый

Фридрих Ницше

Страниц

25

Год

—

"Великие люди, их восхождение на вершину достижений — это неповторимый путь, разнообразный и уникальный. Они идут к своему зениту, шаг за шагом, гармонично и мерно. Их победа не приходит слишком поздно, когда они уже не могут насладиться славой, ибо она омрачена отсутствием признания, как гнилые лепестки увядших роз. Нет взрыва яркого восторга, сопровождающего их успех, чтобы после окутать их во мрак небытия. Но в их душах скапливается светлое величие, словно мед излучающих солнечных лучей; их книги наполнены целебным вином, открыв страницу, ощущаешь его свет проникающим в тебя; выпивая, насыщаешься пьянящей ясностью, которая убаюкивает жизнь. Да, они жаловались на свою судьбу, но их жалобы были общими, общими для всех, кто идет по этому пути!"

Добавка:
На вершине своего творчества, каждый великий человек сталкивается с собственными испытаниями и препятствиями. Однако их упорство, сила духа и стремление к совершенству помогают им преодолеть все трудности. Ведь истинная слава не сводится только к одному моменту победы, она заключается в том, какими они становятся на протяжении всего пути. Их труды, наполненные чарующим светом знаний, становятся незаменимым источником вдохновения и мудрости для людей, преодолевающих свои собственные трудности. Так что давайте учимся от великих людей и не позволяем погрузить свою жизнь во мрак, но вместо этого вдохновляться их величием и сиять собственным светом!

Читать бесплатно онлайн Фридрих Ницше - Андрей Белый

Разнообразно восхождение великих людей на горизонте человечества. Мерно и плавно поднимаются одни к своему зениту. Им не приходится пить вино поздней славы, отравленной непризнанием – ароматом увядающих роз. Не взрывом светлого восторга встречает их человечество, чтобы потом погрузить во мрак небытия. Но, как мёд солнечных лучей, скопляется в душах их светлое величие; и какое целебное вино отстаивают они в своих книгах: откроешь – страница обольёт светом: выпьешь – и светлый хмель успокоенно убаюкает жизнь. Да! на свою судьбу жаловались и они, но как общи такие жалобы!

Ведь к таким жалобам присоединится всякая душа, которая не до конца открыта себе подобным.

Как многолетний, устойчивый дуб, медленно вырастал Гёте. И только к пятидесяти годам созревала «Критика» в упорном, как железо, сознании Иммануила Канта. Но чтобы лекции его не посещались, чтобы заботы его не возбуждали интереса среди избранных умов своего времени, – такого периода не существовало в деятельности кенигсбергского философа.

Как не похожа судьба его на судьбу Артура Шопенгауэра, который к двадцати годам измерил горизонты своей мысли; оттого, быть может, и оборвал он громкую свою песнь песнью лебединой; потом она медленно замирала и перешла в звуки… плаксивой флейты, которой утешал себя в старости мрачный старик. Всю жизнь его замалчивали, обходили, не хотели печатать; наконец, признали озлобленного старика, склонённого над воспоминаниями, потому что разве не сладким воспоминанием является второй том «Мира как воли и представления», где блеск остроумия вперемежку с шипением на Гегеля и упоминанием об увенчанном своём труде направлены на то, чтобы оправдать мысли, изложенные двадцать лет назад? Я не говорю уже о «Воле в природе», неудачной попытке обосноваться на биологии. Слава вскружила голову пессимистическому флейтисту: он позволял целовать у себя руки.

Так же вскружила слава голову Вагнера, когда он уселся на возвышении, напоминающем трон. Два гениальных старика, одержимых манией.

Не то Ницше.

Не взрывом светлого восторга встретили Ницше современники; но учёный синклит одобрительно следил за деятельностью юного профессора, чтобы потом отвернуться от гениального поэта и мудреца; и только старик Яков Бургхардт благословил его деятельность; да снисходительно недоумевал замечательный Дёйссен. Одиночество медленно и верно вокруг него замыкало объятья. Каждая новая книга отрезала от Ницше небольшую горсть последователей. И вот он остался в пустоте, робея перед людьми.

Трогателен рассказ Дёйссена о том, с какой искательной робостью передал ему Ницше, одиноко бедствующий в Швейцарии, своё «Jenseits», прося не сердиться. Или Ницше, вежливо выслушивающий самоуверенную болтовню Ипполита Тэна (см. переписку Ницше с Тэном). Или Ницше, стыдливо следующий за Гюйо в Биарицце, боясь к нему подойти. Или Ницше, после ряда замечательных исследований, уже больной, снисходительно замеченный господином Брандесом!

Поздняя слава не покружила голову Ницше; слава Ницше началась как-то вдруг; последние книги его уже никем не раскупались; и вдруг – мода на Ницше, когда, больной, он уже ничего не понимал, больной на террасе веймарской виллы.

И Кант, и Гёте, и Шопенгауэр, и Вагнер создали гениальные творения. Ницше воссоздал новую породу гения, которую не видывала ещё европейская цивилизация.

Вам может понравиться: