Речетворчество

Жанр: Критика

Автор

Страниц

Год

—

Впервые в истории литературы искусство «зауми» появилось благодаря таланту Хлебникова и Крученых. Эти произведения произвели неизгладимое впечатление на публику и многих исследователей. Они были рассмотрены под несколькими углами зрения: во-первых, как невиданный ранее факт; во-вторых, как что-то, что могло существовать лишь в поэзии; и, в-третьих, как феномен, полностью основанный на фонетике и игре со звуками.

Когда это событие произошло, оно просто ошеломило мир литературы. Произведения «заумников» вызвали смешанные чувства у публики, некоторые были в восторге и считали это новаторство гениальным, а другие были сочувствующие и считали его непонятным и безысходным. Независимо от того, какое мнение высказывали исследователи, нельзя отрицать, что это был прорыв в искусстве.

Для большинства людей это был первый раз, когда они столкнулись с подобными произведениями. Эти поэты отвергли традиционные границы и устремили свое воображение в неизведанные просторы. Все, что было необычным и новым, вызывало непреодолимое любопытство у людей в то время.

Фонетическая игра звуками, смысловая непонятность и необычайно звучные стихи делали эти произведения поистине уникальными. Они вызывали эмоции и силно влияли на восприятие слушателей и читателей. Это было что-то совершенно новое и невиданное в литературе.

И, наконец, эти произведения заставили многих задуматься о возможностях и границах поэзии. Они показали, что поэзия может быть не только прекрасными образами и глубоким смыслом, но и экспериментами со звуками и языком.

Таким образом, произведения «заумников» не просто изменили ход литературной истории, но и вдохновили новые поколения поэтов и исследователей на дальнейшие эксперименты и открытия. Их влияние продолжает быть актуальным и в нашем современном мире.

Читать бесплатно онлайн Речетворчество - Борис Арватов

Когда впервые появились произведения «заумников» (Хлебникова и Крученых) и публикой и огромным большинством исследователей они были восприняты:

1) как факт до сих пор небывалый;

2) как факт, возможный только в поэзии;

3) как явление чисто фонетического порядка (игра звуками, «набор звуков»);

4) как явление распада поэзии и поэтического языка;

5) как новшество, не имеющее самостоятельного, положительно организационного значения, т. е. как нечто бесцельное.

В данной статье я пробую:

1) показать, что все эти 5 положений ошибочны:

2) дать социологическое объяснение т. н. «зауми» и ее роли в поэзии.

Что касается до последнего пункта, то здесь мне пришлось ограничиться формулировкой рабочих гипотез: современное состояние поэтики и лингвистики не позволяет претендовать на большее.

1. В целом ряде «опоязовских» работ (Якубинский, Якобсон, Шкловский было) уже показано, что «заумная» речь встречается у писателей и поэтов во все периоды истории. Поэтому приведу некоторые указанные «опоязовцами» примеры, не останавливаясь на этом вопросе дольше.

Еще Чуковский по поводу хлебниковского стихотворения —

Бобэоби пелись губы

Взоеми пелись взоры…

– писал:

«Ведь оно написано размером Гайаваты», «Калевалы». Если нам так сладко читать у Лонгфелло:

Шли Чоктосы и Команчи,

Шли Шомоны и Омоги,

Шли Гуровы и Мендэны

Делавары и Мочоки.

то почему мы смеемся над Бобэобами и Вэоемами. Чем Чоктосы лучше Бобэоби? Ведь и там, и здесь гурманское смакование экзотических, чуждо звучащих слов. Для русского уха бобэоби так же «заумны» как и чоктосы-шомоны, как и «гзи-гзи-гзео». И когда Пушкин писал:

От Рущука до старой Смирны,

От Трапезунда до Тульчи,

разве он не услаждается той же чарующей инструментовкой заумно-звучащих слов. (Приведено у Шкловского: «О поэзии и заумном языке» сб. «Поэтика».)

У Толстого в «Войне и Мире» Якубинский находит псевдо-французскую заумь:

1) Виварика. Вито серувару, сидябника…

2) Кью-ю-ю… летринтала, – де буде ба и затревагала…

Другой пример:

Иван Матвеевич, не без игривости, пропел любимый стишок:

Вуй нуар не по си дьябль

сентере же се кух

ион бецима цитурнамэ

цитурнамэ цитама

Смысл последних слов едва ли мог разобрать самый искуссный филолог, однако в них-то и заключалась, по мнению Ивана Матвеевича, сложная эссенция его взволнованных чувств (Приведено у Якубинского «О поэтическом глоссемосочетании»; сб. «Поэтика».)

Шкловский приводит из Горького: «Сикамбр», «Умбраку», затем стихи мальчика:

Дорога двурого, творог, недотрога,

Копыто, попыто, порыто…

Всем известно «Иллаяли», «Куэха», у Гамсуна, «Бранделясы» у Розанова. Характерно наличие «зауми» у пролетарских писателей: «дрыск», «мякушка» и др. (у М. Волкова «Заковыка»).

2. «Заумь» – постоянное явление в практической речи, в быту. Из моей личной практики: «рах-чах-чах», – «тютельки-потютельки», «тютюнечки», «энбентерэ», «шмаровоз» и т. п. Среди современных московских актеров очень популярна ритмическая «заумь»: «ламцы-дрица… ца-ца», а также: «ямтиль-ямтиль».

На современных общественных форм можно указать на названия кино («Унион» – стало «заумным»), папирос («Мурсал» – указано Винокуром: «Футуристы – строители языка», «ЛЕФ», N 1). В значительной мере «заумны», т. е. лишены предметного значения все имена («Иван», «Татьяна», «Москва», и многие фамилии («Куприн», «Тимирязев»); имена людей настолько «озаумились», что потеряли даже фиксированную связь с человеком, как обязательным объектом номинации («Кот-Васька», «стою на Иване Великом» и т. п.). Отсюда – любовь к «заумным» изобретениям у прежних писателей по линии номинативной: Чичиков, Свидригайлов (см. Крученых, «Заумники», М. 1922 г.).

Продолжить чтение

Вам может понравиться: