Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм

Жанр: Философия и логика

Автор

Страниц

370

Год

—

Понимание концепции причины играет ключевую роль не только в науке и философии, но и в нашей повседневной жизни. Люди применяют эту категорию для объяснения сложных природных явлений, а также для анализа собственных поступков, принимаемых решений и жизненных выборов. Причина становится основой для нашего мироощущения и рассуждений, формируя не только личные ценности, но и общественные нормы.

В данной книге мы подробно исследуем сущность причины, проникая в её философские корни и научные приложения. Мы также рассмотрим её влияние на наше повседневное мышление и поведение, а также способы, которыми мы можем использовать понимание причинно-следственных связей для улучшения качества нашей жизни и принятия более осознанных решений. Мы попытаемся ответить на вопросы о том, как наши привычки, мотивации и исторический контекст формируют наше восприятие причинности, и как это знание может помочь нам в построении личной философии.

Читать бесплатно онлайн Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм - Валерий Антонов

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

ISBN 978-5-0064-6822-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данное собрание из 7 томов включает следующие тома: 1 том «Причинность и детерминизм», 2 том «Скептицизм и пессимизм», 3 том «Идентичность», 4 том «Вещь, объект», 5 том «Номинализм», 6 том «Иррациональность», 7 том «Материализм».

Алоис Риэль (1844 – 1924)

Каузальность и идентичность

О прогрессе научного знания можно судить по тому, насколько изменилось значение очень длинных и широко используемых научных терминов. Первоначально термин «причинность» обозначал ту часть причины, которая позволяет ей производить эффект – силу или мощь, с помощью которой причина осуществляет свою причинность. Это значение термина также представляется вполне естественным, если учесть, что понятие причинности, вероятно, было абстрагировано от опыта наших целенаправленных действий и перенесено на процессы внешнего мира. Не опыт изменения, а скорее опыт приведения изменений в соответствие с нашими целенаправленными усилиями, по-видимому, и породил идею причинной связи. Первое понятие причинности – это понятие цели, causa finalis, которая включает в себя causa efficiens; но и сегодня следы этой антропоморфной концепции причинно-следственной связи не полностью искоренены. Не только популярная концепция представляет это отношение в терминах понятия цели, из которого удалено сознательное намерение и которое, как мы знаем, заменяется бессознательной волей или более абстрактным понятием силы, необходимости и т. п. Если это выведение понятия верно, то стоит отметить, что источником ненаучной концепции причинности является не опыт равномерной и постоянной последовательности событий, не опыт изменений, а опыт человеческой власти над вещами, который путем расширения и переноса превращается в концепцию божественной власти. Эта идея кажется не просто эмпирической, но даже экспериментальной; отсюда и упорное следование этой психологически необходимой, но с критической точки зрения весьма сомнительной концепции.

После язвительной критики Юма можно считать доказанным, что мы никогда не обладаем восприятием действующей силы или власти. Ощущение наших усилий обычно приводит к движению наших конечностей, движению, которому предшествует ряд процессов в центральных органах, не входящих в восприятие, так что в начальной точке этого ряда воля и молекулярные изменения, вероятно, совпадают. Мы сами должны признать, что в нормальных случаях интенсивность этого ощущения пропорциональна проделанной работе. Но в восприятии того аффекта сознания, который мы называем волей, не содержится ничего, что могло бы сделать возникновение движения из него понятным. Представление о воле содержит ощущение стремления в связи с представлением об определенном его направлении; но оно не включает представления о другом, внешнем эффекте воли. Воля может присутствовать, но движение может не получиться, и мы не можем понять, почему в случае паралича конечностей обычный успех не удается. Если бы в нашей воле было восприятие производства, восприятие производящего принципа, мы могли бы отличить неудачную волю от воли производящей. Таким образом, наше представление о силе или порождении – это не восприятие, а вывод, выходящий за рамки непосредственно известного и предполагающий, а не устанавливающий отношение причинности.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: