Истоки и судьба идеи соборности в России

ВВЕДЕНИЕ

В который раз уже встает перед Россией проблема выбора пути, проблема осмысления своей истории и задача уразумения своего предназначения. То, что эти вопросы привлекают не только чисто научный интерес, вполне естественно, ибо они явно имеют не только познавательное значение в смысле удовлетворения научного любопытства. Они вообще неизбежно выходят за рамки научного исследования с его выверенной строгостью. И все-таки, хотелось бы не отдавать на откуп профессиональным болтунам и сплетникам святые предметы. Судьба России – для нас именно священный предмет. Это ни в коем случае не должно означать казенно-благодушного оптимизма: «прошлое России великолепно, настоящее восхитительно, а для описания будущего и слов найти нельзя». Напротив, сознание священного характера исторической судьбы России должно быть сознанием нашей великой ответственности перед миром, перед Богом, перед совестью за то, что с нами происходит. Священный не означает безгрешный, это означает – обращенный к Богу, посвященный на служение Ему. В отношении серьезных вещей хотелось бы дать слово глубокой мысли.

Для гуманитарного же исследования вообще невозможна наивная иллюзия простого видения предмета, которое по существу до сих пор остается естественнонаучным идеалом. Судьба гуманитария всегда – участие в предмете, что влечет и другой тип ответственности ученого. Вместо ответственности «когда-то потом» (весьма эфемерной и чаще всего перед самим собой) за результаты своего исследования и последствия их применения на практике (в виде атомной бомбы), гуманитарий всегда уже в сам момент своей мысли, уже на подступе к ней имеет ответственность перед предметом своего исследования, и мысль его движима именно этой ответственностью, ибо – философы лишь интерпретировали мир различным образом, но дело в том, что они меняют его.

Гуманитарное исследование всегда является неким поступком внутри собственного предмета осмысления. Принципиальное отсутствие возможности отстраненного наблюдения, участная вовлеченность в свой предмет имеют при этом исток в самом характере этой предметности, которой является жизнь человека в собственно человеческих своих проявлениях. Дело даже не в интроспекции, которую порою принимают за метод гуманитарных наук. Просто, выстраивая те или иные концепции, гуманитарий тем самым строит и собственную жизнь, намечает и собственную судьбу, и судьбу своих читателей, и народа в целом. Эти судьбы не подконтрольны ему, но он не может быть свободен от ответственности за них, – не может быть безответственен ни в случае своих печатных, ни устных выступлений, ни в случае самоустранения от каких-то вопросов. Ответственность влечется и словами, и молчанием, которые все суть поступки, а устраненности от поступка – «алиби в бытии» – не бывает.

Современная ситуация в России давно уже ставит гуманитарное мышление перед необходимостью осмыслить путь, пройденный русским народом и его предназначение, вычленить основополагающий принцип русской нации – некую «Русскую Идею» – и через такое вычленение противопоставить разношерстной эмпирической данности единый и простой идеал заданности, состоящий в максимальном развитии личности русского народа, в максимальной реализации этой идеи.

На этом пути существует опасность выдать свои пожелания – благие, конечно, – и фантазии, – разумеется, радужные – за искомый русский национальный принцип, причем совершенно устранить эту опасность невозможно, и причины этой невозможности указаны выше: неизбежная и необходимая личная вовлеченность в исследуемый предмет: без такой вовлеченности гуманитарное мышление вырождается. Только любовь к своему предмету может дать гуманитарному исследованию зрение, чтобы видеть, и силы, чтобы выразить видимое. Ни в коем случае, однако нельзя смешать любовь с пристрастием, ясное и зрячее единство со слепым поклонением, которое всегда неумолимо катится под уклон: «Поклонение своему народу как преимущественному носителю вселенской правды; затем поклонение ему как стихийной силе, независимо от вселенской правды; наконец, поклонение тем национальным односторонностям и историческим аномалиям, которые отделяют народ от образованного человечества, то есть поклонение своему народу с прямым отрицанием самой сути вселенской правды»