Чудо, тайна и авторитет

Автор

Страниц

190

Год

2024

**1887 год, Москва. В канун Рождества.** Молодой детектив Иван К., терзаемый воспоминаниями, вновь возвращается к резонансному делу, потрясшему его город десять лет назад. Жертвой того криминального акта стал племянник его близкого друга. Вскоре после трагедии преступник был пойман и понес наказание, но теперь в свете новых фактов Иван начинает сомневаться в безупречности прежних улик и в справедливости своего решения.

Тоска не покидает его, ведь он осознает, что его действия могли однозначно разрушить жизнь человека, который, возможно, не был виновен. Для того чтобы докопаться до истины, ему придется столкнуться с нелегкими испытаниями, напоминая о духах, описанных в произведениях Диккенса — и встретить три призрака, которые поведут его по неизведанным путям и потребуют от него серьезных моральных решений.

Рассказ о том, как трудно принять правду, когда она оказывается более простой и, в то же время, ужасающей, чем человек мог себе представить. Какой след оставляет одна слеза ребенка?

Эта новая работа Екатерины Звонцовой вдохновлена великими русскими классиками, такими как «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание». Читатель вновь окажется в мире, где человеческие эмоции и моральные дилеммы переплетаются в сложном клубке, ставя под сомнение понятия о справедливости, вине и искуплении. Исследуйте мрачные тайны прошлого и обратите внимание на то, как одна единственная слеза может обозначать истину, лежащую за пределами человеческого понимания.

Читать бесплатно онлайн Чудо, тайна и авторитет - Екатерина Звонцова

Мой принц, безумцы правду знают;
Что жизнь похитит, смерть вернет;
Предателей не выбирают;
А крик слышнее в Рождество.
Франсуа Вийон, «Баллада пословиц»

Книга издана с согласия автора

Внимание: в романе присутствует тема сексуализированного насилия над детьми.

Если вы или ваши близкие стали жертвой насилия, мы рекомендуем обратиться за психологической помощью к специалистам и в органы правопорядка.

Вот список организаций, которые могут помочь:

Проект «Тебе поверят».

https://verimtebe.ru/

Центр «Сестры»

https://sisters-help.ru/

Горячая линия Следственного комитета «Ребенок в опасности»

8 (800) 200–19-10

Пролог

То, чего не видят

Он крепко-крепко смыкал ресницы, чтобы не защипало в глазах, и думал о чистой рубашке, что поутру оставила на кровати матушка. Стоять согнувшись уже устал, но не нюнил, не ерзал, терпел: вода лилась нежнее парного молока, пахла мыльной розовой негой, а сестрица щадила волосы – ни пряди еще не дернули ловкие пальцы, ни кусочка кожи не оцарапали ногти. Будто не моет, а гладит; будто не с головой дело имеет, а с каким сокровищем. Старается. Разве можно тут роптать и рюмиться?

Сестрица напевала «Шарф голубой», снова и снова – может, сетовала, а может, просто занимала скучающие мысли, пока руки прядут влажный шелк чужих волос. Он слушал. Ему нравился сестрицын голос-колокольчик, какими бы простыми словами он ни звенел. Ему нравилось, что она вот так, рядом, и только для него поет тоненьким, почти заговорщицким полушепотом:

В Москве проживала блондинка,

На Сретенке, в доме шестом,

Была хороша как картинка,

И нежная очень притом…[1]

Лилась и лилась вода в кружеве пены, падала и падала в лунно-оловянную глубь старого таза; легчала и легчала голова. Ему всегда верилось: мытье – вроде цыганской ворожбы; наверное, оно хорошо не только от грязи, но и от всякой там порчи. Неспроста недобрые люди плохо пахнут и обходят сторонкой баню. Неспроста мыло – душистые, точно сваренные из чистых цветочно-овощных запахов «шаромы» и «огурцы»[2], – такое дорогое. Неспроста омывают покойников, прежде чем укутать в саван. И неспроста мыться он сегодня будет дважды: еще вечером, тоже в парной воде. Наверное. Если, конечно, выйдет, – как он подумал, едва увидев белую, хрусткую от чистоты, отороченную кружевом рубашку в матушкиных дрожащих руках.

«Тебе бы волосики помыть… и вот это тебе на потом. Новая…»

Ах! Крутится, вертится шарф голубой,

Крутится, вертится над головой,

Крутится, вертится, хочет упасть.

Кавалер барышню хочет украсть.

Больше всего ему нравилось сестрицыно «Ах!», от которого розовый рот округлялся и оживлялся улыбкой, и нравилось еще воображать, как он вырастет – и купит ей шарф из лучшей кисеи. Будет этот шарф нежным, как мыльная пена, и легким, чтоб взаправду концы от ветра летали, и красивым – может, даже с тонкой серебристой отделкой. Хорошая ведь сестрица, заслуживает десяти шарфов. Вот, возится с ним… а он и рад, правда, еще вспоминает давнее: как с матушкой они омывали папеньку. Папеньке сестрица тоже тогда мыла волосы, желтоватые и жидкие, и так же бережно, и потом расчесывала. Разве что с губ ее слетали другие слова – тихое, заунывное Трисвятое, перемежавшееся всхлипами. Но много с того дня прошло, почему вдруг ожило в памяти?

Продолжить чтение

Вам может понравиться: