Харон

Наша передовая занимала позицию у самой кромки лесополосы, протянувшись вдоль нескольких километров открытого поля. Какова была ширина этой полосы, никто точно сказать не мог – да и какая разница? Артиллерийский огонь противника буквально рвал землю вокруг нас, отрезая пути для подкреплений и лишая нас надежды на помощь. Связь то и дело пропадала, словно кто-то сверху решил отрезать нас от остального мира.

Взвод, некогда насчитывавший десятки бойцов, теперь состоял всего из десяти человек. Трое раненых уже несколько дней ждали своей очереди на эвакуацию, но где там! Медленно тянулись часы, минуты, секунды… Наши товарищи, павшие в бою, были поспешно похоронены в лесной полосе. Дай бог, чтобы мы сами остались живы и смогли вернуть их тела домой, а не создать очередную братскую могилу для будущих поколений.

Единственное, что утешало нас в эти тяжелые дни, – это наличие боезапасов. Предыдущая группа, занявшая эту позицию до нас, оставила практически нетронутый комплект боеприпасов. Эти ребята, словно пираты, спрятавшие своё золото, так и остались лежать навеки, но, слава богу, передали своё богатство нам, а не врагу.

Тот день запомнился надолго. Противник начал радостно наступать, полагая, что цель полностью разгромлена. Но мы, как марафонцы, вышли на финишную прямую, дав такой кросс, что едва успели перевести дух, как пришлось вступить в бой. Сражались из последних сил, не давая врагу ни шанса на продвижение вперёд, ни малейшей возможности отступления.

Восход солнца не встретил нас привычным пением птиц или криком петухов, как бывает в деревне. Вместо этого, наше утро началось с грохота вражеской артиллерии, обрушившейся на наши позиции мощным накатом. Едва выбравшись из укрытий, мы уже оказались готовы встретить, возможно, последний бой в своей жизни.

К нашему удивлению, вслед за артобстрелом раздались автоматные очереди, но рокот тяжёлой техники и гул моторов оставались позади. Движение машин было где-то в далеке но работы по позициям тяжелым орудием не было, ни танков, БМПэ, чувство было что они собираются уходить и все эти рокоты и залпы делают для отступления.

– Дай Бог, чтобы ушли.

Но, к сожалению, это были только мечты, думал про себя я, всматриваясь в горизонт. На горизонте не было видно ни одного врага казалось, что пули сами по себе решили устроить прогулку. Противник действовал умно, понимая, что первые солнечные лучи, пробивающиеся из-за горизонта, сейчас играют ему на руку. Однако это преимущество было временным: пристрелочная линия находилась прямо перед нами, и главная задача заключалась в том, чтобы не попасть под случайную пулю.

Мы держали оружие наготове, готовясь к встрече с врагом. В такие моменты, когда поддержка отсутствует и с воздуха, и с земли, хочется всё бросить и отчаялся. На мгновение стать обидчивым ребенком и всем сказать: «Все я устал, так не честно, вы не так играете и уйти домой. В родной дом, наполненный теплом и любовью. Но суровая реальность возвращает из воспоминания детских лет реальность, которая напоминает о пройденном пути и тех трудностях, которые уже преодолены, мгновенно наполняют сердце силой. Ожидая противника, вспоминаются слова персонажа из старого фильма: «Трубка пятнадцать, прицел сто двадцать… бац, бац!» Но в этот момент нам нужно было только одно – не промахнуться, а целиться точно в цель. Хотя мы и не были артиллеристами, давно пора было ответить на этот обстрел, утюжа всё вокруг.