Просто шли по дороге звери…

© Наталья Захарцева, текст, 2023

© Алиса Ананьева, иллюстрации 2023

© Dream Management, 2023

Можешь верить или не верить, может, правда, а может, небыль.

Просто шли по дороге звери, по дороге, ведущей в небо.

Котик, мишенька и зайчатка. Вдоль дороги росла просянка, и слова у них не кончались, и болтали о разном-всяком звери плюшевые, живые, сны и ватное одеяло.

Даже волки на них не выли, даже солнце на них смеялось.

Бесконечно тянулись числа, города поднимались, страны.

Звери шли, и добром лучились, и несли в мягких лапах странность.

Был зайчатка пушистым, белым, с носом розовым и цветочным. И навстречу беда болела в каждой клеточке, в каждой точке.

К ним беда – как старуха в чёрном, выжигая остатки счастья.

«Я же смелый», – сказал зайчонок.

«Я же справлюсь», – сказал ушастый.

Словно он не зверёк, а ветер. Окна хлопали, как ладоши.

И не стало беды на свете, и нигде не болело больше.

Оставляли тираны троны, поджимали шпионы жала.

Просто шли по дороге трое, и усталость от них бежала. Падал с ветки созревший жёлудь. Звери шли и сочились мёдом: котик, зайка и медвежонок, три довольных весёлых морды.

И любовь к ним спустилась плавно на серебряном парашюте.

Косолапый сказал: «Ну ладно»,

«Я же сильный», – сказал мишутка.

И взвалил её на закорки, меж лопаток согрел ей норку. Холод треснул засохшей коркой, и любви сразу стало много.

Стало столько, что не измерить, не испить, не укрыть в застенках.

Просто шли по дороге звери: мишка, заинька и котейка. Понарошечные, смешные уши, души, хвосты и лапы.

Даже зубы у них не ныли, даже дождик на них не капал, деликатно вокруг мурашил.

Просто шли по дороге сказки. А потом повстречали в страшном, пустотелом и пустоглазом навьем царстве, в голодной бездне ту, что ходит бесцветной тенью. Ту, что в окна без спроса лезет.

И мурлыкнул друзьям котейка:

«Я ведь пуговка божьих судей. Оторвусь я – пришьют и вденут. У меня же их девять, судеб. А у вас вроде как не девять».

Стала шерсть у него из меди, стал он хтонью железной сборки. И не стало на свете смерти.

Просто шли по дороге боги.

А потом ты открыл им двери. Лунный луч был дрожащ и тонок. И вошли в нашу спальню звери, и сказали, что ты – ребёнок. Очень маленький, робкий, дивный.

Вот поэтому этой ночью они смерть твою победили

и беду твою победили,

всех-превсех они победили.

И любви теперь сколько хочешь.

Чудовище никто не превращал. Росло оно в любви,

на радость маме. Гуляло полутёмными дворами и отхватило пару раз леща, поскольку драться просто не могло. Оно же было страшным только с виду. По внешности угадывалась придурь, а из спины прорезалось крыло. Да, равных монстру не нашлось нигде.

Чудовище вышагивало в замок и думало: нельзя ли в замок зама для всяких скучных ежедневных дел.

До дрожи в лапах надоел дворец.

Плевался кучер: мне б твои проблемы!

В саду росли фиалки, хризантемы, пионы (не садовник, а творец). Чудовищу не нравились цветы.

Они, увы, не стоили мучений.

Чудовищу хотелось приключений, чтоб цеппелины, рычаги, винты, ночные песни, танцы при луне. Чтоб задушевный разговор с богами.

Хотя бы отражением в амальгаме довольствовалось чудище вполне.

Красавицу никто не заставлял.

Как ни крути, Красавица – оторва. По вечерам играла на валторне на пристани туземным кораблям.

Ругалась виртуозно, аки чёрт, рвалась вперёд, перегибала палку. Ещё, пожалуй, нравились фиалки, ромашки, гладиолусы, и чё. Тюльпаны не мешали ни на грош орать на крышах целыми ночами, и, гаечными бряцая ключами, носить за голенищем острый нож. Блестели звёзды – мятая фольга. Легко брала Красавица аккорды, косилась в зеркала: досталась морда, зато врагов ей здорово пугать.