Глава 1
Ее влечение к Виктору было бурей эмоций, которые назревали в ней с тех пор, как она впервые поняла силу желания. Это была не просто мятежная прихоть или мимолетное увлечение. Это была глубоко укоренившаяся потребность, которая росла вместе с ней, вплетенная в самые нити ее существа. Его доминирование не было ролью, которую он играл; это была сущность его натуры, сила, которая сформировала ее желания и ее понимание мира. Каждый его жест, каждое слово, произнесенное этим низким, повелительным тоном, были молчаливым соблазном, симфонией силы и страсти, которая захватила ее сердце и душу.
В дни, предшествовавшие маскараду, Лиле казалось, что она живет во сне. Каждое мгновение с ее отцом было заряжено напряжением, которое было одновременно электризующим и ужасающим. Она обнаружила, что ее влекут именно те качества, которые должны были отталкивать ее, его строгость, его авторитет, его непреклонная сила. Но именно в моменты его нежности, когда он дарил ей редкую улыбку или нежное прикосновение, она чувствовала себя наиболее живой. Его доминирование было не просто бременем, а даром, ключом к миру страсти, который она жаждала исследовать.
Ее влечение к нему было тайным садом, орошаемым слезами ее тоски и шепотом ее самых темных мыслей. Оно становилось все ярче с каждым днем, с каждой встречей, с каждым общим взглядом, который говорил о любви, о которой никогда не могли бы сказать. В тишине своей комнаты она позволяла своему разуму блуждать по балу, где маскарад их жизни мог быть отложен в сторону и правда могла наконец раскрыться.
Дни, предшествовавшие маскараду, превратились в танец предвкушения, каждый момент – в осторожный шаг к пропасти их желаний. Лила чувствовала, будто балансирует на канате приличия, ее сердце колотилось от волнения недозволенного. Каждый жест, каждое слово, произнесенное между ними, было молчаливым заявлением о страсти, которая ждала их под покровом маскарада.
Ее влечение к Виктору было не внезапным откровением, а скорее медленным огнем, который тлел с того дня, как она впервые посмотрела ему в глаза и увидела глубину его власти. Ее привлекло не только его физическое превосходство, но и интеллектуальная доблесть и эмоциональная крепость, окружавшая его. В его суровом взгляде она увидела мужчину, который знал свой собственный ум, который мог с легкостью ориентироваться в коварных водах придворной политики и который мог защитить ее от суровых реалий мира, который часто казался таким неумолимым.
Но именно его нежность по-настоящему завораживала ее. Моменты, когда маска лорда сползала, открывая мужчину под ней – его нежную улыбку, тепло его руки на ее плече, мягкость его голоса, когда он говорил с ней наедине, – это были моменты, которые заставляли ее сердце биться быстрее. Она как будто родилась для этого танца, ее душа была настроена на ритм его господства, ее дух жаждал быть сформированным его твердой, но любящей рукой.
Каждый день был маскарадом невинности, каждый ее шаг – безмолвным сонетом любви, которую никогда нельзя было произнести вслух. Ее обязанности как леди поместья исполнялись с изяществом и уравновешенностью, но именно невысказанные моменты с ее отцом разжигали огонь внутри. То, как его глаза следили за ней, пока она шла по замку, как его голос становился грубее, когда он произносил ее имя, как собственнически он прикасался к ней, – все это были тонкости, говорящие о страсти, которая горела ярче любого солнца.
