Вечер под Кершей

Всю жизнь я склонна к мистике, любовь к которой началась с прозы Гоголя, и захватила меня полностью еще в школе. Помню как сейчас, на улице зима, за окном медленно падает снег, наращивая сугробы по обеим сторонам улицы, создавая в свете фонарей сетчатые паутинные узоры, а я на старой тахте, под одеялом, с ночником, читаю "Вия". И бросить хочется, потому что уж очень страшно, и оторваться не можешь, потому что очень интересно выстоит ли герой свои полночные бдения до конца? В квартире тихо и темно, дед храпит в своей спальне, тикают часы, иногда чуть чуть скрипят половицы старого паркета.

Так страшно, что до туалета добежать немыслимо! Только если очень приспичит, можно быстро покинуть плен теплого одеяла и бегом, включая по всей квартире свет, домчаться до места назначения. А раз уж покинул свое укрытие, можно отрезать кусок батона, щедро намазать его сливочным маслом и посыпать сахаром. Еда всегда отвлекает от страхов. Но бояться мне нравилось.

«Читаю Гоголя. Дрожу.

По кругу страшному хожу.

Луна стекает по ножу,

И папоротник каплет кровью.

Читаю ужасы – к здоровью!»

(с) Игорь Шкляревский

Не знаю, прибавлялось ли мне здоровья от этих ночных бдений над книгой, но ужаса прибавлялось знатно. Каждый раз обещала себе, что возьму более успокаивающее чтиво на ночь, но каждый раз рука тянулась именно к мистике. Только она заставляла сердце замирать, трепетать и почти выпрыгивать из груди. А после, я испытывала чувство полной безопасности в своём уголке, под пледом. Тёплый свет торшера был как спасительный рассвет. А Гоголь в то время был самой доступной и полезной литературой для школы.

Приблизить к себе этот мистический мир очень хотелось. Но днем, размытые тени от ночника обретали форму вполне обычных предметов. Страшная сказка высвечивалась ярким морозным солнцем, убегала в темные паркетные щели, залезала в платяные шкафы. Пряталась там до позднего вечера, между старой дедовой каракулевой шубой и выходными костюмами, и совсем не хотела вылезать.

То ли дело ночью! Ночью все опять оживало, выползало, маленькими домовыми зверятами, комочками пыли выкатывалось из-под кровати, шуршало, посмеивалось, искрилось и вводило меня в сказочный гоголевский мир ведьм, русалок, чертей, папоротников и прочей нечисти.

И знаете, действительно, не было после этого чтения неприятного осадка, похмелья или затаенных страхов. На утро всегда было радостно! Все эти сказки были и остаются живыми! Я люблю их нежной любовью, перечитываю, переглаживаю, снова погружаюсь в детство, в волшебство купальского леса или морозной ночи перед Рождеством. Удивительно, но эти страхи, всегда давали мне возможность чувствовать себя необыкновенно живой и бодрой.

И наверное, когда твоя голова забита всеми этими прелестными и обаятельными чудесами, то что-то волшебное и иррациональное обязательно придет и в твою реальную жизнь, а может быть оно уже случалось с тобой. Просто ты не знал, что это оно и было.

Это случилось когда я уже выросла, и гоголевские сказки были плотно погребены под хламом других взрослых знаний. Выходные мы очень часто проводили в деревне, в которой жилых осталось всего два дома. А остальные рассыпались от времени, непогоды и отсутствия живых хозяев. Хорошей дороги в деревню не вело, была обычная грунтовая, которую часто размывало дождями. Газа тоже не было, поэтому деревня была обречена на медленное полузабытье.