Воскресшая

Воскреснуть как птица Феникс из пепла, обрести крылья и дотянуться до звезд… Я и подумать не могла, что мне придется испытать нечто подобное в реальности, а не в красивом сказочном сне.

Когда я умирала, вся изрешеченная пулями, и затухающим взором смотрела в ясные небеса, слегка подернутые тонким облачным кружевом, то думала лишь об одном – как много не успела сделать в своей преступно короткой жизни.

Всего семнадцать лет – для человека очень малый срок. Я только начала вступать на путь настоящего взросления, а не того счастливого периода, когда тебе лишь кажется, что ты уже большой и все проблемы тебе по плечу. Для меня этот путь был через удушливую гарь бесконечной войны, кровь и боль. Но я прошла его… Надеюсь, что достойно…

Я почти справилась, не хватило всего каких-то пары минут, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. А может, это лишь самообман, глупая попытка оправдать собственные ошибки?

В долю секунды все потеряло смысл. Кроме одного… Надежды на то, что мои друзья сумели выбраться из пекла, они продолжат наше дело и, быть может, однажды мир будет спасен. Люди вернут себе планету, которую сами едва не погубили, а потом почти потеряли. Об этом я мечтала, закрывая уже почти ничего не видящие глаза, заволокшиеся кроваво-красной пеленой… Мне хотелось верить в то, что Эмбер Айронхарт не напрасно прожила свою маленькую жизнь.

Я родилась в мирное время. Точнее, в один из редких промежутков затишья перед новой бурей, когда потрепанные пятнадцатилетней войной страны зализывали раны бомбардировок и накапливали вооружение с прицелом на будущее, надеясь в следующей попытке достичь тех целей, которые ставили перед собой их правительства. Как ни странно, не только проигравшие, но и победители чувствовали себя в чем-то ущемленными и надеялись в следующий заход исполнить то, что не удалось реализовать в ходе предыдущих конфликтов.

Не знаю, с чего мои родители решили, что лет на двадцать в нашей стране наступили мирные времена. Но иначе бы меня вовсе не появилось на свет. Ведь когда твой папа – морской пехотинец, а мама – военный врач, они триста раз взвесят все “за” и “против” и еще раз пятьсот обсудят между собой ближайшую перспективу, прежде чем решатся завести ребенка. Может, они поверили очередным лживым заверениям политиков с трибун. Как бы то ни было, мои родители, да и, наверное, миллиарды людей с ними вместе, жестоко обманулись в своих лучших ожиданиях.

Грянула Десятая Мировая, над головами засвистели межконтинентальные ракеты с ядерными боеголовками, и меня отправили в сельскую глубинку, на ферму к дедушке и бабушке. Родители справедливо считали, что чем дальше от крупных городов и военных баз, тем безопаснее. По крайней мере, у меня будет шанс уцелеть.

Мне тогда было всего пять лет, и с тех пор я слушала мамины сказки на ночь с экрана ноутбука, и то не каждый день. Папу видела еще реже, и тоже лишь на экране, не имея возможности подойти и обнять, хотя бы прикоснуться на мгновение. Это причиняло боль и вызывало долгие детские слезы, которые почти невозможно было унять.

С годами я привыкла держать чувства в себе, не показывать их даже самым близким людям. Я запомнила, как дважды два – четыре, что нужно быть сильной, уметь бороться за свое право на существование в мире, называемом Планета Милитерра. С ранних лет привыкла к тяжелому физическому труду и научилась обращаться с оружием.