Непересечение

В своем почтовом ящике, что висит на калитке моего загородного дома, обнаружился, вместе с обычной корреспонденцией, желтоватый от старости и нестандартный по форме конверт. На дворе осенняя погода и на душе такая же промозглость. В последнее время подобное настроение преследует меня неотступно. По-видимому, этому в немалой степени способствует вдруг резко наступившее, после собственного пятидесятилетнего юбилея, ощущение возраста, плюс, к тому же, извечная моя склонность к депрессивной мнительности, так свойственная мужикам, кому далеко за сорок. И здесь я- не исключение. Это давно мне стало понятно. Но каков уж есть. Другим не буду, да и не переделаешь. Алкоголь если и лечит, то временно. Женщины тоже, теперь, не слишком отвлекают. Дети совсем взрослые, и у них свои заботы и семьи. С личным бизнесом хотя и наступило спокойствие, поскольку несколько лет назад он мною был свернут, не все так однозначно- многое мне тут кажется недоделанным, недоведенным до какого-то логического завершения.

В общем, во всем некие полумеры или аргументы, явно, не способствующие чему-то такому, что может придать пожилому дядьке побольше внутренней гармонии и согласия с самим собой.

Вот и приходится, как-то так скомкано, аккумулировать причины нынешней моей апатии и пребывания в состоянии уже длительного внутреннего раздражения на себя и окружающий мир. Таким образом получилось вроде смеси самокритики и совершенно неожиданно взлелеянной, где-то в подсознании, мизантропии.

Конечно, здесь, похоже, возрастная хандра и многое из того, что следует назвать «закатным этапом в личных переживаниях».

Ну пока, думаю, об этом хватит.

А сейчас я верчу в руках никем конкретно неподписанный «треугольник», вроде солдатского письма времен войны.

Как ни странно, не спешу вскрыть эту хитро сложенную бумагу. Но мною, почему-то, четко понимается-ее подбросили не в качестве глупой шутки или розыгрыша.

Нарочито медленно поднимаюсь по ступенькам крыльца, будто специально желаю отсрочить сам момент прочтения.

Не короткое (аж в четыре листа) содержание напечатанного текста поразило своей нахальной осведомленностью обо мне. И хотя к секретным службам или криминальным кругам никогда не принадлежал, все же детальность изложенного позволяла сделать предположение, что Иван Ворохов, давно стал кому-то интересен. Похоже, за мной следили и собирали довольно подробную информацию обо мне. Этот факт неприятно коробит и пугает даже, заставляя крепко задуматься- кому такое понадобилось? Конечно, оглядываясь назад, отчетливо понимаешь- врагов и завистников вокруг тебя собралось немало. Но ведь подобное – отнюдь не повод вести за вполне обычным человеком тотальное наблюдение. Ну а самое главное содержалось в концовке анонимки. Именно заключительные строки вызвали одновременно как сильное негодование, обусловленное этим бесцеремонным вторжением в мое прошлое, так и охватившим, до комка в горле, мистическим страхом за свое, и не только, будущее.

Что же было там?

В «постскриптуме» на пол-страницы составлен график дальнейших встреч с теми людьми, каждый из которых, так или иначе, запечатлен в моей биографии. Тут и те, кто предавал меня и те, кто не имел к этому никакого отношения. Со всеми ими я не виделся достаточно много лет, по разным причинам. А завершающие предложения письма просто выносят мозг: …… Уважаемый Иван Александрович, в выше обозначенных местах, с указанными датами и временем, Вас будут ждать. Нельзя проигнорировать ни одно «звено» в предлагаемом «путешествии памяти», как и соблюдение указанной хронологичности. В противном случае, малейшее нарушение приведенного здесь распорядка станет для них, к сожалению, последним днем. Если же Вами все выполняется пунктуально, то клятвенно обещаем- никаких последствий, кроме одного- больше никогда с ними не увидитесь, но они останутся жить. Доброжелатели» (грамматика сохранена).