2014 г.
Предисловие или пожелание себе.
Как любой автор, с надеждой, что будет читаться вкусно.
От главного героя:
«Бывают периоды жизни, когда даже солнце может быть фиолетовым».
И будет на солнечном диске оранжевых пятен,
Как на планете Земля всегда унылым чернозем,
А жизнь в «отчетах» пред Богом совсем неконтрастна,
Где «календарь судьбы» листается, притом.
Не все прекрасно складывается в песни,
И некрасиво стелется «газон»,
А в той «траве забвенья» мечутся несчастья,
Мы оставляем радость на потом.
Евгению не спится. Он с вечера не выпивал, и сон упрямо не идет к нему. Свод подвала жилого дома где-то на окраине города низок, и в слабом свете единственной пыльной лампочки видно, как потолок густо усеян каплями испарений. Пахнет плесенью, и здесь высокая влажность. К трубам теплотрассы не прикоснуться, а тоска холодом лезет за шиворот.
Рядом беспокойно ворочается его подруга Светка. Во сне что-то прерывисто бормочет – у нее больное сердце.
Жене Борисову чуть за пятьдесят, его спутница, вроде как, ровесница. Их матрацное лежбище устроено на досках, брошенных на цементный пол.
На улице январский мороз, но здесь тепло, и крысы: эти твари бутылочного размера шуршат в темных углах. Жека, так когда-то его называла бабушка, наблюдает, как блестят бусинки-глаза самой смелой, пробежавшей в полуметре.
Уже почти полтора года, как Борисов и Светка вместе. Временами у них дружно, но чаще собачатся.
У сегодняшнего бомжа более чем серьезные проблемы с памятью: из нее выпал кусок в пятнадцать лет.
__________________________//___________________________
Помнит себя трехлетнего: мягкую игрушку-клоуна, ядовито-зеленого цвета, колючесть отцовской щетины, запах цирка, куда он, в первый и последний раз, пошел с мамой. Потом похороны родителей. В свои чуть за двадцать они, студенты-геологи, в один день перестали жить. Виной тому отравление грибами, и вот два гроба, на крышки которых падают комья ржавой глины.
Народу немного, и бабушка (мамина мама) промокает платком слезы, крепко держа, так что пальцам больно, руку внука. Особенно помнится, почему-то, запах свечи, зажатой в кулачке, и страшное лицо чужого дядьки, со шрамом, в толпе.
Эти детские расплывчатые воспоминания черным крепом легли на зарождающееся самосознание. А дальше он – бабулин сын, и у него за плечами остаются детский сад, средняя школа, студенчество, женитьба, рождение дочери, защита кандидатской диссертации, свой бизнес.
Из последнего в сознании всплывает: Жеку везут на каталке в операционную, и ободряющий голос пожилого хирурга-балагура:
– Не вздумайте, Евгений Петрович, уйти от нас – меня за это, возможно, поругают.
В 33 года обнаружена опухоль головного мозга, и все: на лице усыпляющая маска, а потом провал и наступивший мрак.
А затем вечер и летняя пригородная электричка, почти пустая, везущая его в город, где он никогда не был, указанный в билете, найденном в сильно поношенных брючинах. Там же – скомканная в шарик записка, где нетвердым почерком были выведены его имя и дата рождения. Но цифры на железнодорожном квитке, обозначающие время его приобретения, обескураживают – 19.06.2010.
Осматривает себя: не по размеру тесная клетчатая рубашка топорщится нагрудным карманом – в нем, аккуратно заглянув, обнаруживает 24 советских рубля, причем по одному, чей облик уже изрядно им был позабыт (увидев их, пересчитал, не вынимая).
