Вот, говорят, в деревне жить скучно. Пойти некуда, народу ни души, труд крестьянский тяжёл, быт непригляден. В деревне Парады всё не так. Конечно, зимой, когда темнеет рано, в морозы да в слякотные оттепели – развлечений никаких, это правда. Но тут работа выручает: снег разгрести, дорожки песком посыпать, дров принести, печь истопить утром и вечером. Ну, обед варить, скотину кормить – это уж как водится. Зато, как только снег подтает и на солнечных склонах повылезает прошлогодняя трава, молодые росточки мать-и-мачехи проклюнутся из земли, – тут жизнь в корне меняется. Весенний душистый ветер залетает в каждую избу и выманивает на придомовые лавочки залежавшихся на печи стариков.
А тех, кто помоложе, и выманивать не надо. Как выдастся свободная минута, народ к клубу тянется. Сам-то клуб закрыт, только по выходным да в праздники танцы и кино. Зато возле клуба на самом припёке скамейки наставлены друг против друга, а между ними – стол дощатый. Тот же клуб, только под открытым небом. На восток посмотришь – озеро сквозь редкие кусты поблёскивает. На запад посмотришь – холмы, поросшие сосняком. На юге – поля с перелесками. С севера виднеются старая разрушенная мельница, вековая дубовая аллея и водонапорная башня с гнездом аистов – всё, что от барского поместья Парадиз осталось. Такие вот красоты.
К маю жизнь деревни и вовсе преображается: из Питера и Москвы прибывают дачники, по-местному – «грачи». Они увеличивают народонаселение вдвое, а главное – резко ускоряют темп жизни. И чем теплее становится воздух, тем быстрее и деловитее шевелится народ. Зато вечерами, когда ветер внезапно стихает, а звуки разносятся далеко по округе, принарядившийся смешанный состав парами и компаниями подтягивается к клубу на посиделки. Ещё и за клубом, бывает, располагаются – костёр жечь, чаи гонять и истории рассказывать. А поздно ночью нарочито бодрые голоса гуляк будят деревню. Потом всё стихает, и деревня проваливается в сон. Лишь собаки перебрёхиваются да ночные птицы вскрикивают человеческими голосами.
Заклубные посиделки раньше предваряли клубные развлечения: кино и танцы, но потом перестали от них зависеть, да и люди поменялись. Нынешние – не танцоры. Главная заводила – Ритка, замужняя, но бездетная, лет десять как осевшая в псковской деревне. Несмотря на солидный возраст (48 лет!), вид имеет подростковый, даже чуть мальчишеский. Короткая стрижка, неизменные джинсы, худоба и безгрудость всегда ставят в тупик посторонних. Но голос её сразу выдаёт: на удивление тёплый, низкий, с характерным, хоть и полустёртым годами, вологодским оканьем. Где бы Ритка ни появлялась, место руководителя культмассовым сектором в комитете комсомола всегда оказывалось ей впору. А когда всё потихоньку развалилось: и страна, и работа, и комсомол, она сама стала культмассовым сектором. Любые начинания: ветеранов ли поздравить, танцы в полуразрушенном клубе организовать, денег выбить на ремонт этого самого клуба – Ритка тут как тут. Кто-то числится завклубом, кто-то подарки и медали вручает, но только сперва Ритка всё это организует.
