Эхо разума

Вступление

Санкт-Петербург, 2060 год. Лаборатория АО «ЗАСЛОН» гудела, как старый улей – только вместо пчёл тут шипели кофемашины, щёлкали реле, жужжали вентиляторы охлаждения. Утренний свет лился сквозь панорамные окна, отражаясь от голографических экранов, что висели вдоль стен, словно картины в музее будущего. Один из них показывал вращающуюся 3D-модель мозга, другой – графики ультразвуковых волн. Третий мигал красным: «Ошибка синхронизации».

В центре стола стоял “MindEcho” – новейшая разработка, упакованная в тёмно-серый чемоданчик с гладкими титанопластиковыми панелями и узкими световыми прорезями по бокам. На крышке мягко светился голографический интерфейс – без кнопок, только интуитивные иконки. Изнутри доносилось еле слышное гудение – сигнал ждал запуска. Рядом лежала беспроводная шапочка из тонкого материала, усеянного гибкими сенсорами. В центре лба – активный передатчик, покрытый полупрозрачным защитным стеклом, – он загорался мягким светом при установлении соединения.

Луиза стояла у стола, сжимая в руках кружку с остывшим кофе. Волосы были собраны в пучок, торопливо и неровно, а под глазами темнели круги – не выспалась, как всегда. Но в её взгляде было то, чего не могла дать ни энергия, ни отдых: упрямство. Этот аппарат был её идеей, её боем и её шансом. За двадцать лет в АО «ЗАСЛОН» она вырастила не один прототип, но “MindEcho” был другим. Он не просто снимал активность мозга – он мог стать голосом для тех, кто замолчал навсегда.

– Михаил, ты опять что-то крутил в излучателях? – сказала она, не отводя глаз от устройства.

Михаил, инженер-конструктор с руками, чёрными от смазки, вынырнул из-за стола. Его лысеющая макушка блестела под лампами.

– Да, подкрутил синхронизацию, – сказал он, будто оправдывался. – Без этого правый датчик отстаёт, и сигнал в кашу превращается. Хочешь Минздраву кашу показать?

– Хочу мобильный аппарат, а не танк, – отрезала Луиза. – Пять с половиной кило – это гиря, а не сканер. И шапочка должна быть лёгкой, а не как каска.

В углу, заваленный пустыми стаканчиками из-под кофе, сидел Иван. Его пальцы стучали по планшету, а из наушника в одном ухе доносился синтетический бит. Иван, программист с лицом студента, поднял глаза:

– Вы спорите про вес, а я скажу про батарею. С твоими излучателями и шапочкой он жрёт энергию, как самолёт на взлёте. Минздрав такое не купит, если сядет через пару часов.

Михаил фыркнул:

– А ты код свой оптимизируй! Твой ИИ тянет 40 ватт, как суперкомпьютер.

Луиза хлопнула кружкой по столу, кофе плеснул на край:

– Хватит собачиться! Три года пилим проект, а он путает "да" с "нет". Сегодня тестим на симуляции. Михаил, проверь излучатели и шапочку. Иван, загрузи код. Завтра берём добровольца.

Михаил кивнул, копаясь в инструментах, а Иван буркнул:

– Только не меня в добровольцы. Мои мысли при мне.

Луиза посмотрела на "MindEcho" и шапочку. Идея родилась три года назад, когда она наткнулась на статью об ультразвуке и нейронах. "А что, если переводить сигналы в слова?" – подумала она. Шапочка стала частью системы – беспроводной элемент, считывающий мысли через ультразвук. Минздрав ухватился за проект, но дедлайн дышал в затылок, а прототип был сырым, как тесто без дрожжей.

Луиза скрестила руки, глядя на "MindEcho". Его чемоданчик с датчиками весил, как небольшой камень, а шапочка лежала рядом – лёгкая, но пока громоздкая.