Доброе субботнее утро

1

Арчи Липсиц был чудаковатым типом. Вудиалленовский персонаж, строгий и неумеренно серьезный интеллигентный невротик с тонкими еврейскими чертами лица и печатью вечной скорби, которую можно увидеть в любой роли Эдриана Броуди.  Он жил один в небольшой богемно обставленной квартирке в Ист-Виллидж и пописывал колонки с мнениями по широкому кругу социальных вопросов в местные леволиберальные издания.  В своих кругах он пользовался авторитетом, хотя и слыл одновременно заносчивым снобом и закомплексованным нелюдимом. Работал он исключительно из дома и редко посещал тусовки своих коллег и знакомых и, вообще, мало с кем общался. За исключением субботы.

А вот в субботу Арчи преображался. Словно надев маску, которую когда-то нашел герой Джима Кэрри, он элегантно одевался в casual, изучал программу светских мероприятий, дискотек и вечеринок и начиная с пяти вечера беспробудно тусил, пьянствовал, бросался остротами, расточал анекдоты и сплетни, отвешивал сомнительные комплименты жаждущим войти в богемные круги молодым стажеркам и с радостью продолжал общение в другой обстановке с теми девушками, которым такие комплимент нравились. Это был словно другой человек – непринужденный, уверенный в себе экстраверт, живущий на полную, словно давая выход чему-то, довольно редко просматривавшемуся в нем. Выходя по субботам, Арчи вел себя несколько нагловато, издевательски, но при этом странным образом обаятельно. При этом он мог не помнить практически ничего, что случилось за минувшую неделю, включая разговоры с коллегами, да и самих их зачастую словно не узнавал.

Арчи объяснял свое странное преображение тем, что держал шаббат от первой звезды в пятницу до первой в субботу, после чего его накопленная потенциальная энергия должна была найти выход в кинетическую. И она находила, да еще как.

Арчи считали чудаком, но мало ли сколько странных людей живет в городе. К тому же в  работе он был безупречен. Каждый понедельник он выдавал стилистически и грамматически безупречную, отточенную колонку по волнующим местное общество темам: бедность, социальное расслоение, права меньшинств, общественный контроль за городским бюджетом. При этом искренняя обеспокоенность автора социальными вопросами парадоксальным образом сочеталась в его текстах с тонкой, но довольно злобной иронией в отношении объектов его колонок. Такая двойственность была легко узнаваемым фирменным стилем Арчи и приносила ему заслуженную известность в публицистических кругах Нью-Йорка. Его читали все, от прогрессистов до консерваторов. В разделенной стране он был интересен и тем и другим. При этом его колонки интерпретировали по-разному. Если левым импонировал фокус автора и поднятие проблем тех, кого они считали недостаточно защищенными, то правым нравились изящные издевки над ними и граничащие на грани политкорректности, но тонко останавливающиеся перед красной чертой обороты вроде "сирые да убогие". Соответсвенно, с ним полемизировали и его обвиняли в совершенно противоположных вещах, от леваческого популизма и сочувствия бездельникам и паразитам до бесчеловечности и даже расизма (ну как же без этого). Арчи Липсиц был словно олицетворением глубокого раздела общества и парадоксального существования рядом разных миров.