Ходячие библиотеки

– Так, спокойно, здоровяк! Ты опускаешь пушку, и я опускаю пушку. На счет три. Раз… – Я начала считать, стараясь справиться со сбитым дыханием и ноющей болью в солнечном сплетении.

Того, кто в меня целился, я со спокойной душой могла назвать само́й воплощенной удачей. Только она, родимая, по всей видимости, и удерживала вместе все то немногое, что от него оставила жизнь в наших суровых краях.

– Два…

Мужчина передо мной, практически копируя мои собственные действия, стал медленно отводить дуло в сторону. По его увечьям я непроизвольно читала нехитрую для этих мест историю жизни. Ноги забрала зима. Может, потому что он от безденежья пошел в перегонку цистерн и обморозился, а может, потому что пьяным уснул на улице.

Я подняла другую руку, отдавая этим знак, что не держу второго ствола за спиной. Мой противник так сделать не мог. Левую руку у него, судя по культе и тавро на шее, забрала за долги местная бегунская банда (Красного Тая, если точно), а образовались эти долги, судя по его правой руке, из-за того, что фрезеровочный станок оттяпал ему пару пальцев.

Но все-таки он скрипел, этот парень напротив меня. Все-таки мог еще сделать во мне пару лишних отверстий.

Я улыбнулась. Он тоже растянул губы, покрытые характерными для любителей местной крепкой браги струпьями. Зубы покинули свое пристанище не иначе как для того, чтобы самостоятельно найти себе щетку, но не преуспели и сгинули в пустошах. Правый же механический глаз покинул своего хозяина не по своей воле – его заложили в ломбард давно, скорее всего уже обанкротившийся. И подручный хлам, изображавший из себя протез, останется, где есть навсегда. К счастью, левый глаз еще держался, и очень надеюсь, его та же судьба не постигнет, хотя парная механика и ценится выше.

Словом, пример этого механоида – отличная иллюстрация доброты судьбы. Это ведь сколько вторых шансов дал бедолаге наш дружный, гостеприимный край! И я собиралась дать ему еще один хороший шанс. В этот раз – на что-то большее, чем просто выживание.

Мы вложили пистолеты каждый в свою кобуру.

– Три!

Он выстрелил, но там, куда он целил, я пули ждать не стала. Всего одного продуманного заранее прыжка хватило, чтобы оказаться под надежным укрытием добротного, как и все оставшееся с прошлого мира, стола. Обожаю столы. Они, здесь, на фронтире, опора всего современного общества.

Прыгая, я задела хлам на столешнице, и на меня пролилось немного виски, немного водки и немного зеленого лимонада. Последний с тихим довольным шипением принялся проедать карты из разлетевшейся колоды, пока те, рассыпавшись у моих ног, обещали долгую дорогу, толстую кошку и перевернутый внутренний мир. Неплохой расклад, если вдуматься.

Грянул еще один выстрел.

– Не ферзь ты после этого, падла! – крикнула я, заправляя новые патроны в барабан.

За что я люблю серию древних библиотечных столов 78-78-АР-500, так это за бронированные пластины под столешницами. Вы, наверное, спросите, зачем под столешницами в читальном зале бронированные пластины? За тем, что опасная это штука – образование, господа. Опасная! В этом деле никогда не знаешь, кто и в кого может начать палить и почему.

Например, сейчас мы находились в вооруженном противостоянии потому, что мой новый знакомый счел слово «претенциозный» оскорблением, и да, это именно я не уследила за языком.