Все жанры Все авторы
Странная история - Иван Тургенев

Странная история

Страниц

35

Год

—

Реакционные круги русского общества, крайне возмущенные появлением романа «Дым», восприняли «Странную историю» как продолжение эпикотеки, начатой, по их суждению, писателем в романе холодной депрессии своей родины. По информации, полученной от близкого друга Тургенева, П. Мериме, 13 (25) марта 1870 года, русские обитатели Ниццы остро реагировали на «Странную историю». Они утверждали, что Тургенев - заядлый враг России и стремится увидеть только ее негативные стороны. Один из собеседников Мериме, явно возмущенный, задался вопросом, в чем же именно негативная сторона в рассказе Тургенева. На что ему был дан ответ: «Везде». В России существуют ли юродивые? Конечно. А существуют ли крайне религиозные и восторженные девушки? Безусловно. Тогда на что же вы жалуетесь? Не нужно рассказывать об этом иностранцам. Я передаю вам эти слова так, как услышал их. Все-таки, настойчивый патриотизм повсюду один и тот же: я не знаю ничего более глупого.

[Добавлено от автора: Интересно отметить, что «Странная история» вызвала такую ярость и возмущение у реакционных кругов русского общества из-за своей критики и раскрытия некоторых негативных аспектов жизни в России. Вероятно, они не могли принять в тот момент такую откровенность и провокационный подход писателя. Но именно благодаря таким произведениям Тургенев стал одним из ведущих русских писателей XIX века и оставил неизгладимый след в литературе.]

Читать бесплатно онлайн Странная история - Иван Тургенев

…Лет пятнадцать тому назад, – начал г-н Х…, – обязанности службы заставили меня прожить несколько дней в губернском городе Т…[1] Я остановился в порядочной гостинице, устроенной за полгода до моего приезда разбогатевшим портным из евреев. Говорят – она процветала недолго, что у нас весьма обыкновенно; но я застал ее еще в полном блеске: новые мебели стреляли по ночам как из пистолетов, постельное белье, скатерти и салфетки пахли мылом, а от крашеных полов несло олифой, что, впрочем, по мнению полового, человека весьма изящного, хоть и не совсем опрятного, препятствовало распространению насекомых. Половой этот, бывший камердинер князя Г., отличался развязностию обращения и самоуверенностию; ходил постоянно во фраке с чужого плеча и стоптанных башмаках, носил под мышкой салфетку и множество угрей на щеках и, свободно размахивая потными руками, произносил короткие, но внушительные речи. Он оказывал мне некоторое покровительство, как человеку, способному оценить его образованность и знание света; но на собственную судьбу взирал несколько разочарованным оком. «Известно, – сказал он мне однажды, – какое наше теперь положение? За хвост да и на солнце!» Звали его Ардалионом.


Мне предстояло сделать несколько визитов чиновным лицам города. Тот же Ардалион достал мне коляску и лакея, одинаково развинченных и потертых; но на лакее была ливрея, – а коляску украшали гербы. Окончив все официальные посещения, я заехал к одному помещику, старинному знакомому моего отца, с давних пор поселившемуся в городе Т… Я с ним лет двадцать не видался; он успел жениться, развести порядочное семейство, овдоветь и разбогатеть. Он занимался откупами, то есть ссужал откупщиков залогами за крупные проценты… «Риск – благородное дело!» Впрочем, и риску было мало. В течение нашей беседы в комнату нерешительными, но легкими шагами, словно на цыпочках, вошла девушка лет семнадцати, тоненькая и худенькая. «Вот, – сказал мне мой знакомый, – старшая моя дочь Софи, рекомендую; заменила мне покойницу; хозяйничает в доме, за братьями и сестрами наблюдает». Я вторично поклонился вошедшей девушке (она между тем молча опустилась на стул) и подумал про себя, что на хозяйку, на воспитательницу она мало похожа. Лицо у ней было совсем детское, круглое, с маленькими приятными, но неподвижными чертами; голубые глазки, под высокими, тоже неподвижными, неровными бровями, глядели внимательно – почти изумленно, точно они начали замечать что-то для них неожиданное; пухлый ротик с приподнятой верхней губой не только не улыбался, но, казалось, не имел этой привычки вовсе; на щеках нежными продолговатыми пятнами, не прибавляясь и не уменьшаясь, стояла розовая кровь под тонкой кожей. Пушистые белокурые волосы висели легкими гроздьями с обеих сторон небольшой головы. Грудь дышала тихо, и руки как-то неловко и строго прижимались к узкому стану. Голубое платье падало без складок – по-детски – на маленькие ножки. Общее впечатление, производимое этой девушкой, было не то чтобы болезненное, но загадочное. Я видел перед собою не просто робевшую провинциальную барышню, но существо с особенным, для меня неясным отпечатком. Оно меня не привлекало и не отталкивало; я его не вполне понимал и только чувствовал, что мне еще не удавалось встретить более искреннюю душу. Жалость… да! жалость возбуждала во мне эта молодая, серьезная, настороженная жизнь – бог ведает почему! «Не от земли сея», – думалось мне, хотя собственно в выражении лица не было ничего «идеального» и хотя в гостиную mademoiselle Sophie, очевидно, появилась для того, чтобы исполнить роль хозяйки, на которую намекал ее отец.

Вам может понравиться: