Проклятый дневник

Глава 1: Новая жизнь

Туман висел над Старозёрском, густой и серый, как пепел, стелясь вдоль узких улочек и обволакивая старые дома с потрескавшимися крышами. Аня стояла на перроне, сжимая ручку нового чёрного чемодана, который казался чужим в этом забытом городке. Поезд, что привёз её из столицы, давно исчез за горизонтом, оставив лишь гудок, растворённый в шорохе ветра. Она поправила шарф, напевая под нос старую мелодию – привычка, что выдавала её нервы ещё со времён работы в редакции. Воздух был сырым, с привкусом земли, и в нём витало что-то неуловимое, как предчувствие, что Старозёрск не отпустит её так просто.

Ей нужно было уйти. Столица стала клеткой – бесконечные пробки, гул машин, толпы, что толкались на улицах, и запах асфальта после дождя, что резал её воспоминаниями о нём. О том, кто клялся в любви, а потом предал, оставив её с пустотой в груди и разбитыми мечтами. Она бросила журналистику после той истории – копаться в чужих тайнах стало невыносимо, когда её собственные раны ещё кровоточили. Старозёрск, с его двадцатью тысячами жителей и старинным уютом, обещал тишину. Объявление нашлось случайно: особняк на окраине, XIX век, просторный, с высокими потолками и большими окнами, по цене, от которой захватывало дух – слишком низкой, чтобы не насторожиться. Аня позвонила хозяйке, старухе с хриплым голосом, и та заверила: «Дом в порядке. Открыты гостиная, спальня, кухня – остальное заперто. Предыдущая жилец уехала внезапно, оставила кое-что, но это ерунда». Аня решила рискнуть. Ей нужен был новый старт, а не чужие проблемы.

Городок встретил её тишиной, нарушаемой лишь шагами редких прохожих, что спешили домой, и скрипом ржавых фонарей, бросающих пляшущие тени на брусчатку. Дома стояли невысокие, с большими окнами, за которыми мерцали слабые огоньки, будто Старозёрск жил в полусне. Когда-то здесь кипела жизнь – фабрика гудела, улицы звенели голосами, но с её закрытием городок словно выдохся, оставив лишь эхо былого. Аня сверилась с телефоном, где хранилось фото объявления с адресом, написанным ровным почерком. Она шагнула вперёд, чемодан гудел колёсиками по камням, а тени фонарей следовали за ней, как молчаливые провожатые.

Особняк возвышался на холме, окружённый парком, где голые деревья гнулись под ветром, напоминая стражей с кривыми руками. Его тёмные кирпичные стены, резные наличники на окнах и кованые перила балконов хранили величие прошлого. Три этажа, шпили, что пронзали туман, десятки окон, глядящих в пустоту. Тишина здесь была густой, почти осязаемой, и только скрип крон нарушал её, шепча что-то на языке, которого Аня не понимала. Она заметила отсутствие птиц – ни воробьёв, ни ворон, ни даже голубей, только ветер, холодный и настойчивый, звал её ближе.

Аня толкнула ржавую калитку, прошла к двери – массивной, деревянной, с резьбой в виде листьев и завитков, что казались живыми в полумраке. Ключ щёлкнул в замке, и дом выдохнул ей навстречу холодный воздух, пропитанный сыростью и запахом старого дерева. Внутри было темно, свет луны пробивался сквозь щели занавесок, рисуя полосы на пыльном полу. Высокие потолки с потрескавшейся лепниной, лестница, уходящая в мрак, и тени, что дрожали на стенах, вытягиваясь длиннее, чем должны были. Она оставила чемодан у стены, её шаги гулко отозвались в холле. Тишина шевелилась – шорох ветра за окнами, скрип половиц, слабый гул, как дыхание дома, что следил за ней.