Срок давности

Можно только удивляться тому, что это архивно-следственное дело под грифом «Хранить вечно» оказалось в Госархиве Алтайского края. Ведь было заведено оно в 1942-м на фронте, в следственной части особого отдела НКВД 52-й армии, а пересмотрено Военной коллегией Верховного суда СССР в 1963-м – при чем же тут Алтай? Быть может, попало оно в спецхран ГААК по ошибке? Ведь хотя один из пяти героев этого дела и был уроженцем края, но переехал с семьей в Кемеровскую область еще до Великой Отечественной… Как бы то ни было, но в очередной раз я получила подтверждение тому, что не мы находим наших героев – они нас выбирают.

Петр Андреевич Соловьев родился на Смоленщине, в городе Сычевке. Окончил в 1938-м школу, поступил в Тульский механический институт на факультет боеприпасов и патронных гильз.

«Порой на меня находит такая тихая задумчивость и мои мысли кружатся вокруг одного чего либо как шмель около цветка и никак не хотят покидать его. Часто я задумываюсь над теми красотами природы, которая больше всего кладет отпечаток на мои чувства и помыслы. Короче говоря я больше лирик, чем воин» (стиль и орфография документов здесь и далее сохранены – прим. Авт.). Может показаться, что романтический юноша писал эти строки ясным днем. Вот только дата на странице дневника Петра Соловьева – 12 августа 1941 года…

На фронт наш герой ушел добровольцем в июле 1941-го, поначалу определили его в Московское военно-политическое училище им. Ленина. И потому поэтичных описаний природы в его дневнике очень много: лагерь, в котором проходили обучение курсанты, располагался в лесу. Буквально каждый день Петя фиксировал изменения в природе, как будто пытался сохранить эти воспоминания для будущих строк – поэзии иль прозы, кто знает? Похоже, наш герой был таки не чужд писательству: «Когда то я был настроен синтеминтально, – читаем в дневнике, – и иногда крик своей сентиминтальной души мог выразить на чистом листе бумаги, теперь же нет этих слов, умерло то прежнее, приятное чувство, оставив в душе тлеющий пепел». Другим подтверждением «писательской версии» служат поэтические строки в надсоновском духе в самом начале дневника: «В виденьях прошлого расплывчатых и смутных я жизнь прошедшую с волненьем узнаю…»

Вероятно, наш лирик был белой вороной в лагере. Как всякий тонко чувствующий человек, склонный к рефлексии. Меня нисколько не удивили откровенно депрессивные строки его дневника. Враг уже топтал землю родной Смоленщины, и Петя был готов отдать жизнь за победу. Но в лагере он столкнулся с муштрой, грубостью командиров и курсантов, «глупой пропагандой», отсутствием оружия, дурным питанием:

«Везде и всюду кричат о патриотизме, о нашей силе и непобедимости, а на самом деле это лишь похоже на действительность и все слова кажутся не исходящими от души а казенными – почти никто не говорит языком души…

Все, абсолютно все мне здесь неприятно, начиная от подъема и кончая отбоем и сном. Одна утеха и радость это лес с его богатством красок, с его шумом и тихой задумчивостью по ночам, с его стоном в бурю и его отзывчивостью, хотя и немой к страданиям, и крикам человека, он один может так отзыватся и утешить. Развеят грусть, тоску и утереть слезы и порой и выличеть человека. Ему одному можно поверить свои мысли и чувства, эх да что и говорить. Разве можно все пересказать, чем богат лес и природа. Природа очень богата красива монолитна и как портит человечество эту красоту своей грубой рукой».