Гостиница Голодная

Никогда никому не говорила, что знала его; если честно, я его вообще едва знала.

Случилось это более двадцати лет назад, когда мне было двадцать два и я была помолвлена с Маршаллом, которого не было все лето: он стажировался за пределами штата. Наше надвигающееся расставание подтолкнуло его сделать предложение. Мы любили друг друга, и все такое, три месяца ничего не менялось в наших чувствах, однако формальное обручение было лучше, оно не оставляло места сомнению.

У меня никогда и мысли не мелькало быть неверной, я и не представляла, что могла бы подвергнуться искушению. Так что не могу объяснить, отчего, когда этот миловидный, но низенький, темный и чумазый тип (он не мог бы быть более несхож с Маршаллом) взглянул на меня и наши глаза встретились, я в ответ повела себя так, будто зашла в тот бар, отчаянно желая подцепить какого-нибудь парня. На самом же деле я была там только потому, что рассчитывала с подружкой встретиться (как раз она-то и хотела послушать этот оркестр), а она, увы, в последний момент хвостом вильнула.

Когда он подошел, я позволила угостить меня низкоалкогольным пивом, и мы разговаривали, насколько только это было возможно в том шумном месте: я едва ли хоть слово слышала из того, что он говорил, только это значения не имело, потому как тела наши вели свой собственный разговор. Когда он указал на мятую пачку сигарет в кармане своей рубашки, я пошла с ним на улицу. Мы сидели в моей машине и целовались около часа. Больше, чем до поцелуев, дело не дошло, но и того хватало с лихвой.

Ему надо было идти (оркестр начал второе отделение), и он спросил, не подожду ли я его. Не смогли бы мы после представления провести время вместе?

Я вдохнуть не могу, голова кругом, опьяневшая от его поцелуев, – согласилась.

Но в бар с ним не пошла. Села за руль и уехала. В окне нашей квартиры, когда я подъехала, не было света. Я вспомнила: Лорен ушла на ночь со своим хахалем. Так что я дальше покатила. Не знаю, долго ли я ехала – мимо знакомых мест и вокруг кампуса, где когда-то жила студенткой, пока не оказалась в окрестностях мне не знакомых, где темные петляющие дороги возвращались обратно к самим себе или оказывались тупиками. Я вела машину безо всякой цели, куда глаза глядят, пока наконец не вернулась обратно на стоянку позади бара, а он стоял там и курил. Лицо его засияло, когда он меня увидел.

– Я уж было решил, что ты передумала, – сказал он, забираясь в машину. – Зарок себе дал: еще одна сигарета.

– Я, видно, чокнулась. У меня же хахаль есть, то есть жених мой.

– Но его здесь нет, а я тут. – Он положил руку на мою ногу. – Нам нет нужды что-то вытворять. Мне бы хотелось узнать тебя поближе и провести с тобой какое-то время. Просто – чего только захочешь. Через пару дней я уеду. И уж точно я не хочу испакостить твою жизнь.

Я спросила, есть ли у него номер в гостинице. Нет. Оркестр разместили в съемном доме, по несколько человек в комнате. Его сейчас, может, и пуста, только рано или поздно остальные заявятся: наедине не побудешь. Но если я не возражаю, если я желаю лишь время провести…

Я опять напомнила ему, что помолвлена. Мне, сказала, рисковать нельзя, я не перенесу, если до Маршалла хоть словечко дойдет, что я проводила время со странными парнями. Переживала бы я так о том, как это выглядит, коль скоро то была невинная дружба? Разумеется, нет. Только я уже знала – мы оба знали, – что это не невинно. Такие поцелуи!