В поисках лучшего мы иногда уезжаем.
В поисках покоя мы всегда возвращаемся… Чтобы все это найти дома.
В детстве мы то и дело бежим к окнам, откуда слышны детские голоса – ищем себе ровню. Со временем мы подолгу простаиваем в окнах, откуда видно, как ходят люди и ездят машины – постигаем взрослую жизнь. Вот так жизнь делит нас между окнами, а мы делим ее на счастливую жизнь и на непростую…
Бахруз стоял у окна и смотрел во двор. Он ждал друга, чтобы ехать в аэропорт. За спиной за столом сидели родители. Отец рассматривал Коран и готовился к проводам. Мать Бахруза пристально смотрела на него, перебирая в голове причины, по которым он решил уехать. Их было четверо у родителей. Все были очень дружны и заботливы друг о друге. Воспитание родителей было традиционным – любовь и хлеб делить поровну. Они были не типичными. В них надо было разбираться, чтобы понять, откуда до Баку доросли их корни. Говорят, на внешность людей сильно влияют войны, измены и большая любовь. В их случае всего было понемногу, но любви было больше – они все удались.
Слезы выдали состояние матери – Бахруз подошел к ней и сел рядом. Ему захотелось ее обнять, но передумал и просто стал шутя подталкивать ее плечом, чтобы постараться не превращать сцену проводов в нечто слезное.
– Мама, я же уже зрелый мужчина и говорить могу и писать и читать, даже на нескольких языках.
– Ты, сын мой – мужчина, вот из-за этого я больше всего и боюсь. Женщины никогда не жалеют мужчин, особенно, если это не их сыновья, а мужчины испытывают других мужчин, если они лучше их. Вот за это я и переживаю. Жизнь – не легкая штука.
Глубокий вздох матери болезненно откликнулся в сердце Бахруза – он заерзал и поник.
Отец почувствовал сына и резко вставил: – Прекращай все это, Лейла! Решение принято! Деньги потрачены, там его люди ждут.
– Ты знаешь этих людей!?
– Да знаю! Ты что, Илону не знаешь!? Она же у нас на глазах выросла и семья у нее достойная.
– Все я знаю про женщин, Вагиф. Я сама женщина и знаю, что нам, женщинам, нужно от хорошо воспитанных ребят.
– Он будет не один. Любая нужда в человеке осмысливается,
а у женщины даже рассчитывается, да будет тебе известно, жена моя-женщина.
– Ты, я смотрю, Вагиф, в философы подался!? – решительно сказала Лейла.
– Не называй меня философом! Терпеть не могу подобное сравнение. Таковым становятся или от нищеты или от безделья,
а я гордый и в годах!
Бахруза забавлял их спор, а главное – он отвлекал их от мрачных мыслей.
В комнату вошла Саида.
– Мама! Что ты опять устраиваешь?! Ты же обещала!
– А когда мне плакать, сын уезжает, – возмущенно ответила Лейла.
– После того как он уедет, вместе будем плакать, долго и горько, – улыбаясь, Саида села рядом с матерью.
– Тебе забавно, а мне нет. Все сестры рассуждают одинаково: «Брат уедет, все будет хорошо, а после приедет, подарки привезет».
– А жены как рассуждают, мам? – Саида продолжала провоцировать мать на весьма интересные рассуждения.
– Смотря какие жены.
– Хорошие, мам!
– Хороших жен не бывает!
– Бывают хорошие мамы и послушные невестки! Вот тебе мой совет.
– Ты просто чудо, мам! – Бахруз обнял мать, в надежде как-то успокоить её.
– А что скажет на это Вагиф-муаллим, – Саида обратилась к отцу, рассчитывая на его поддержку.
