Последний вечер безысходности

– Святой отец, я согрешила, – со вздохом сказала я.

– Опять ты? – возмутились из соседней кабинки.

– Месяц был насыщенным.

– И кого на этот раз ты убила, Диара? – недовольно спросил хриплый голос.

Я нахмурилась и пальцем постучала по железной сетке, разделяющей нас и скрывающей друг от друга.

– Вообще-то ты должен выступать в роли свидетеля, а не критика, – пришлось мне напомнить, – ты плохой святой отец.

– А ты плохой наемник, которого вечно мучает совесть.

– Да пошел ты! – не выдержала я, после чего встала.

Надевая огромные очки и натягивая на нос шейный платок, я вышла из исповедальни. Недалеко сновали люди, пришедшие в святую обитель для успокоения или замаливания бесчисленных проступков. Я приходила сюда за последним.

– Я отпускаю тебе все грехи, дитя мое, – донеслось мне в след.

В ответ я, не оборачиваясь, отсалютировала.

Прихожане с интересом наблюдали за невысокой складной девушкой в штанах и пальто, то есть за мной. За темными стеклами были не видны мои зеленые глаза с коричневыми вкраплениями, смотрящие на всех с призрением, а коричневая ткань на лице скрывала кривую усмешку, обрамленную острыми скулами. Все, что могли опознать окружающие – каштановые волосы с рыжим отливом, выбивающиеся из-под платка.

Сегодня не было настроения слушать нотации о том, как должен вести себя наемник – у меня все равно было свое мнение на сей счет. Убийство себе подобных было исключительным явлением, которое я всячески избегала. Но, так как в нашем деле без этого никуда, мною было установлено правило – после смерти от моей руки плюс-минус трех душ, я приходила за отпущением грехов. Вчера был большой плюс. Да и за последний квартал мне довелось бывать тут уже дважды.

Обычно отец Парут всегда меня поддерживал и давно перестал быть просто священником. Однажды, проходя по коридорам гильдии, я узнала его голос, а после уже воочию лицезрела своего постоянного исповедника. Им оказался коренастый мужчина с живым взглядом, округлым лицом и густой бородой с небольшой проседью.

Встреча не особо удивила – гильдии принадлежали разные доходные структуры, включая многие храмы, но Парут носил наш знак отличия! Им была особая печатка, на синем фоне изображалось острие кинжала, с которого капала кровавая капля. На лезвии была выгравирована буква У в честь создателя гильдии – некого Уриша. Кстати, имя – это единственная достоверная информация, что о нем известна. Остальное лишь домыслы.

Парут также узнал меня, тем не менее тайну исповеди сохранил.

В тот день нас послали напарниками в один собор для кражи одной из реликвий. По окончанию задания мы стали общаться. А так как все это было лет пять назад, к сегодняшнему дню мы могли бы считаться друзьями, если бы видели в этом необходимость.

Парут являлся скорее контролером при церкви и, в случае необходимости, доносил о поступающих ценных вещицах, а на задания гильдии ходил редко, в чем я ему очень завидовала – у меня такой возможности не было.

Я запахнула пальто, кутаясь от промозглого ветра и села в машину, возвращаясь в нелюбимую обитель. Если Парут не настроен меня слушать – делать в этом городе мне нечего. Я приезжала сюда, чтобы излить душу. Отдаленность от цитадели в несколько десятков километров, большое количество жителей и обильное количество торговых центров в свое время манили меня для развлечения, но, однажды, я наткнулась на храм и ноги сами повели меня в него.