Когда Пробуждается Море

Остров был как мираж – затерянный в безмолвном океане, будто забытый даже ветрами. Его очертания можно было принять за иллюзию, пока не ступишь на берег, поросший травой цвета выцветшего изумруда. Тропинки, вырезанные временем и шагами исчезнувших людей, вели к одинокой деревушке, в которой остались лишь трое. Мальчишке было не больше одиннадцати. Его звали Каэл – имя, которое звучало как крик чаек над морем. Сестра – Лия – едва научилась читать и всё ещё путалась в буквах, словно это были нити, запутавшиеся в её маленьких пальцах. Старик… его звали просто Старик. Ни имени, ни прошлого – только морщины, напоминавшие морские карты, и глаза цвета тумана.

– Почему мы одни? – спросила Лия однажды, сидя у костра.

Её голос дрожал, но не от холода. На острове всегда было прохладно, но никогда – по-настоящему холодно. Холод шёл изнутри, от одиночества.

Старик долго молчал. Потом сказал:

– Потому что другие ушли.

– Куда?

– Их забрали. Он приходит каждый год.

Каэл поднял голову.

– Морской змей?

Старик кивнул. Его глаза на мгновение стали стеклянными, как поверхность замёрзшего озера.

– Каждый год, когда море начинает дышать. Лёд трескается – и он выходит из глубин. Он забирает… тех, кто боится.

Лия прижалась к брату.

Каэл не спал той ночью. В окно он смотрел на бескрайнюю тьму океана. Где-то там, под толщей льда, шевелился страх.

На рассвете Каэл проснулся от странного ощущения – будто кто-то тронул его лоб. В груди пульсировала сила. Он встал, вышел на берег – и увидел, как лёд у горизонта дрожит. Над морем кружилась стая черных птиц. Но в их траектории было что-то… невозможное. Они рисовали в небе символ, который он уже видел во сне.

Старик ждал его у скалы.

– Ты почувствовал?

Каэл кивнул, не зная, что именно он чувствовал. Было похоже на жар, но без боли. Как будто в нём пробудилось что-то, что всегда было рядом – но спало.

– Это началось, – прошептал старик. – Свершилось.

Он не улыбался. Но в его голосе было что-то близкое к радости. Или облегчению.

– Ты – Защитник. Тот, кого ждали.

Каэл молчал. Где-то в груди сжалось: не страх, не сомнение – ответственность.

– Почему я? – спросил он, глядя на ледяное море.

– Потому что ты задал этот вопрос, – ответил Старик.

– Разве силы не приходят к тем, кто не боится?

– Нет. Они приходят к тем, кто всё понимает, но всё равно идёт вперёд.

На том берегу, в дымке тумана, Каэл увидел что-то – вспышку чешуи, изгиб плавника.

Он не знал, готов ли.

Но уже не мог отступить.

Северный ветер всё ещё дул с равной силой, но в нём появилось что-то новое – нотка тревоги, будто сам остров знал: приходит пора пробуждения.

Каждое утро Каэл и Старик шли к морю, укутанному льдом. Он тянулся за горизонт, скованный как заклинанием. Под ногами потрескивал лёд – и эти звуки были как дыхание чего-то, что спит в глубине.

– Сегодня ты попытаешься создать, – сказал Старик.

– Что?

– Существо. Образ. Мысль, которая станет плотью.

Каэл сомневался. Это звучало как безумие. Но когда он закрыл глаза, воображение взорвалось – в нём жили звери, которых не описать словами. Он видел ворон, сплетённых из дыма, рыцарей, чьи щиты покрыты глазами, деревья, по чьим ветвям стекала лунная кровь.

– Думай. Дыши. Не приказывай, а зови, – шептал Старик.